Вот этого мне сроду не понять. Бог свидетель, я не обделен чувством юмора, но физиономия Дж. Уошберна Стоукера никогда не вызывала у меня желания хотя бы кисло усмехнуться. Внешность у него самая злодейская, здоровенный, кряжистый, глазки буравят вас насквозь, именно так я представляю себе средневекового пирата. Какой там смех, у меня в его присутствии язык прилипает к гортани.
– Я о том, что если бы он сейчас вдруг вынырнул из-за поворота и увидел, что мы тут воркуем как два голубка. Он уверен, что я все еще влюблена в тебя.
– Не может быть!
– Честное слово.
– Но как же, черт возьми…
– Поверь, это святая правда. Он разыгрывает из себя сурового викторианского отца, который разлучил юных любовников и теперь должен проявлять неусыпную бдительность, чтобы помешать их воссоединению. Знал бы он, как ты был счастлив, когда получил мое письмо.
– Ну что ты такое говоришь!
– Берти, не надо кривить душой. Ты же просто ликовал, признайся.
– Я бы этого не сказал.
– И не говори. Мамочка и так все знает.
– Ну, знаешь, это просто черт знает что такое. Не понимаю, почему ты так считаешь. Я всегда восхищался твоими необыкновенными достоинствами.
– Как-как ты сказал? Слушай, откуда ты набрался таких выражений?
– В основном от Дживса. Он был мой камердинер. И у него был феноменальный запас слов.
– Ты говоришь «был»? Он что же, умер? Или спился с круга и растерял свой запас слов?
– Нет, он от меня ушел. Не вынес моей игры на банджо. Слух об этом распространился в свете, и теперь он служит у Чаффи.
– А кто это?
– Лорд Чаффнел.
– Вот как?
Мы оба умолкли. Она сидела и слушала, как ссорятся в ветвях близрастущего дерева две птицы. Потом спросила:
– Ты давно знаешь лорда Чаффнела?
– Да лет сто.
– И вы с ним близкие друзья?
– Ближе не бывает.
– Отлично. Я на это надеялась. Мне хочется поговорить с тобой о нем. Берти, я могу тебе довериться?
– Еще бы.
– Я была в этом уверена. Как славно встретиться с бывшим женихом. Когда порываешь помолвку, остается столько…
– Нет-нет, ты не должна чувствовать никакой вины, – горячо заверил я ее.
– Да я не о том, дурачок, я хотела сказать: чувствуешь к человеку братскую нежность.
– Ах вот как! Ты, стало быть, относишься ко мне как к брату.
– Ну да. И хочу, чтобы ты сейчас считал меня своей сестрой. Расскажи мне о Мармадьюке.
– Это еще кто такой?
– Лорд Чаффнел, балда.
– Так его зовут Мармадьюк? Ну и ну! Вот это да! Верно говорят, что человек не знает, как живет остальная половина человечества. Мармадьюк!
И я покатился со смеху. От смеха у меня даже слезы выступили на глазах.
– То-то, я помню, он в школе вечно темнил и пудрил нам мозги по поводу своего имени.
Она рассердилась:
– Очень