Холодный ливень обрушился на Арцыбашева. Постояв под ним, доктор медленно остывал, и даже немного протрезвел. «Дать бы тебе клиникой поуправлять – через неделю бы закрылась!»– подумал он о матери, но уже без явной злобы.
Он хотел закурить, но в плаще не оказалось сигарет. Арцыбашев посмотрел на пустую улицу, освещенную тусклыми фонарями, на соседние дома, свет которых был поярче. Они смотрели на него осуждающим, укоризненным взглядом.
Перед глазами снова встало лицо дочери. Сердце Арцыбашева невольно сжалось, когда он вспомнил ее взгляд – сердитый, обиженный… и ненавидящий.
«Она ненавидит меня»,– подумал Арцыбашев, и ему стало страшно. «Мой ребенок ненавидит меня…»– эта мысль билась в одном ритме с пульсом. Арцыбашев, слепо смотревший куда-то на мостовую, несколько минут свыкался с болезненной правдой. И ведь есть за что. Врал, что с матерью все хорошо. Даже когда она умерла, делал вид, что все в порядке.
– Такого быть не должно,– прошептал Арцыбашев и вернулся в дом.
– Александр Николаевич!– сухо сказал ему управляющий.– Ксения согласна покинуть ваш дом. Она просит расчет.
– Будет.
– Я тоже прошу,– продолжил он.– А так же повар и его помощник.
– Вы все уходите?– озадаченно посмотрел на него Арцыбашев.
– Завтра. Если вы позволите, Александр Николаевич…
– Позволяю,– он скинул насквозь промокшее пальто и разулся.– Расчет получите к полудню, но рекомендаций от меня не ждите.
Он вошел в кабинет – пусто. «Куда ты подевалась?»– раздраженно подумал доктор. Он нашел мать в гостевой спальне. Софья Петровна аккуратно укладывала свои скромные вещи в чемодан.
– Et tu, Sophia?7– мрачно улыбнувшись, спросил Арцыбашев. Мать не ответила.– Ладно, я согласен. Забирай ее, но к Новому году верни.
– Ты поговоришь с ней?– тихо спросила женщина.
– Хоть сейчас.
– Нет, сначала проспись. А утром выйди к ней, выбритый и чистый, и тогда говори.
10
К утру дождь прекратился. Чистое, ясное небо и яркое солнце, отражающее свой озорной свет в каждой луже – Петербург снова преобразился и посвежел.
Арцыбашев проснулся в восемь. Он принял душ, побрился и оделся в один из лучших костюмов. В оставшееся время он позвонил в агентство по найму, договорился о новой прислуге.
К половине девятого он вошел в столовую. Хмурая, не выспавшаяся мать сидела за столом, разбавляла сонливость горячим кофе.
– Доброе утро, сынок,– Софья Петровна, забыв о вчерашнем, ласково поцеловала его в щеку.– Какой приятный одеколон…
– Как ты просила,– весело сказал он и сел рядом с ней.– Не спалось?
– Едва глаза сомкнула,– пожаловалась она, склонившись к Арцыбашеву.– В пять утра проснулась – и все. Никакого сна.
– Во сколько поезд?
– В одиннадцать.
– Купе первого класса?
– Да, как ты любишь.
– Не «как я люблю», а как тебе и Нике будет удобно,–