и слугу его, падша на нем, прободоша с нимь. Бе бо
сей любим Борисомь. Бяше отрок сь родомь сын угреск, именемь Георги, его же любляше повелику Борис; бе бо взложил на нь гривну злату велику, в ней же предстояше пред нимь. Избиша же и ины отрокы Борисовы многы.
Георгиеви же сему не могуще вборзе сняти гривны с шие, усекнуша главу его, и тако сняша
гривну, а главу отвергоша прочь; темже послеже не обретоша тела сего в трупии. Бориса же убивше, оканьнии, увертевше в шатер, взложивше на кола, повезоша и́, и еще дышющю ему.
Уведев же се, оканьный Святополк яко еще дышеть, посла два варяга прикончат его. Онема же пришедшема и
видевшема, яко и еще жив есть, един ею извлек мечь, проньзе и́ к сердцю. И тако скончася блаженый Борис, венець
приим от Христа бога с праведными, причется с пророкы и апостолы, с ликы мученичьскыми водваряяся, Авраму на лоне почивая, видя неиздреченьную радость, воспевая с ангелы и веселяся с
лики святых. И положиша тело его, принесше отай Вышегороду, у церкве святаго Василья. Оканьнии же си убийце придоша к Святополку,
аки хвалу имуще, безаконьници. Суть же имена сим законопреступником: Путьша, и Талець, Еловить, Ляшько, отець же их сотона. Сици бо слугы беси бывають, беси бо на злое посылаеми бывають, ангели на благое посылаеми.
Ангели бо человеку зла не
творять, но благое
мыслять ему всегда, паче же хрестьяном помагають и заступають от супротивиаго дьявола; а беси на злое всегда ловять, завидяще ему, понеже видять человека богомь
почтена, и завидяще ему, на зло слеми скори суть. Зол бо человек, тщася на злое, не хужи есть беса; беси бо бога боятся, а зол человек ни бога боится, ни человек ся стыдить; беси бо креста ся боять господня, а человек зол ни креста ся боить.
Святополк же оканьный помысли в собе, рек: «Се убих Бориса; како бы убити Глеба?» И приим помысл Каинов, с лестью посла к Глебу, глаголя сице: «Поиди вборзе, отець тя зоветь, не сдравить бо велми». Глеб же, вборзе всед на коне, с малою дружиною поиде, бе бо послушлив отцю. И пришедшю ему на Болгу, на поли потчеся конь в рве, и наломи ему ногу мало. И приде Смоленьску, и поиде от Смоленьска, яко зреемо, и ста на Смядине в насаде. В се же время пришла бе весть к Ярославу от Передславы о отни смерти, и посла Ярослав к Глебу, глагоя: «Не ходи, отець ти умерл, а брат ти убьен от Святополка». Се слышав, Глеб взпи велми с слезами, плачася по отци, паче же по брате, и нача молитися с слезами, глаголя: «Увы мне, господи! Луче бы ми умрети сбратомь, нежели жити на свете семь. Аще бо бых, брате мой, видел лице твое ангелское, умерл бых с тобою: ныне же что ради остах аз един? Кде суть словеса твоя, яже глагола к мне, брате мой любимый? Ныне уже не услышю тихаго твоего наказанья. Да аще еси получил дерзновенье у бога, молися о мне, да и аз бых ту же страсть приял. Луче бы ми было с тобою умрети, неже в свете семь прелестнемь жити». И сице ему молящюся с слезами, се внезапу придоша послании от Святополка на погубленье Глебу. И ту абье послании яша корабль Глебов и обнажиша оружье. Отроци Глебови уныша. Оканьный же посланый Горясер повеле вборзе зарезати Глеба. Пова
