В большинстве нынешних ресторанов так же шумно, как на фабрике по изготовлению цимбал и барабанов, на которую ворвались двести шимпанзе с намерением хорошенько оттянуться. В этих заведениях воздерживаются от использования шумопоглощающих материалов и устройств, утверждая, будто какофония звуков создает у посетителей ощущение, что именно здесь жизнь бьет ключом.
По правде говоря, такие рестораны привлекают посетителей, само существование которых, да еще в таком количестве, доказывает, что наша цивилизация умирает: шумные, сорящие деньгами эгоисты, которым с пеленок внушалось, что самооценка важнее знаний, что манеры и этикет – всего лишь средства подавления. Им нравятся звуки собственной похвальбы, они убеждены – чем громче они говорят, тем больше людей жаждет присоединиться к их компании.
Ресторан «Рокси» вместо всего этого предлагает спокойствие и уединенность. Иной раз шум разговоров становился громче, но никогда не отвлекал. В сочетании с позвякиванием столовых приборов и случающимися взрывами смеха эти голоса создавали ласкающую ухо музыку из новостей дня, сплетен и историй ушедших времен.
Мы с Пенни поговорили, среди прочего, об издательствах, политике, соленых огурцах, искусстве, Майло, собаках вообще, Лесси в частности, блохах, Флобере, Флориде, аллитерации, танцах на льду, Скрудже Макдаке и роли черных дыр во Вселенной.
В золотистом свете уходящего дня и мерцании свечей, горящих в ограненных чашах из стекла цвета янтаря, сияющая Пенни выглядела прекрасной королевой, а я, вероятно, напоминал Румпельштильцхена, собирающегося украсть ее еще не рожденного ребенка. Хорошо хоть, что мои уродливые стопы скрывались под носками и туфлями.
Когда мы справились с главным блюдом, но еще не приступили к десерту, Пенни пошла в туалет.
Увидев, что я сижу один, Хамал Саркисян остановился у столика, чтобы составить мне компанию.
Рокси Саркисян открыла этот ресторан пятнадцатью годами раньше и остается шеф-поваром, удостоенным многих премий. Очаровательная женщина, она редко покидает кухню.
Хамал, ее муж, идеальное «лицо заведения». Он любит людей, у него неотразимая улыбка и достаточно дипломатических навыков, чтобы успокоить и расположить к себе самого вспыльчивого клиента.
Стоя у стола, он не одарил меня своей фирменной улыбкой, наоборот, во взгляде читалась тревога.
– Все хорошо, Кабби? – спросил он.
– Потрясающий обед, – заверил я его. – Идеальный. Как и всегда.
– Ты собираешься в рекламный тур со своей новой книгой? – спросил он, по-прежнему оставаясь серьезным.
– Нет. На этот раз им придется обходиться без меня.
– Не волнуйся из-за него, из-за того, что он говорит.
– Не волноваться из-за кого? – в недоумении переспросил я.
– Он – странный человек, этот критик.
– А-а. Так ты читал рецензию Ширмана Ваксса, да?
– Только два абзаца. Потом плюнул