– Накрыто на двоих, – заметил Стейнер.
– Пить в одиночестве вредно, – ответила Кристофин и устроилась на попоне.
Он внимательно посмотрел на девушку.
– Зачем такое участие? Зачем ты всё это делаешь?
– В школе я никак не решалась с тобой заговорить. Взрослея, стала волноваться, что скажут другие девчонки.
– Потому что я не умею читать, – догадался Стейнер и привычно испытал стыд.
Кристофин покачала головой и продолжила как ни в чём не бывало.
– А теперь ты уезжаешь, и я поняла, что не следовало стесняться… Плевать теперь на чужое мнение.
– А сегодня что? У меня вроде как метка.
– Каково это?
– Что?
– Колдовская метка. Какие у тебя способности?
Стейнер устало хохотнул и приложил мозолистую ладонь ко лбу. Он понял, что сейчас разрыдается от отчаяния, и закрыл лицо руками, чтобы скрыть свою слабость от Кристофин. Однако вскоре почувствовал, как её тёплые пальцы касаются ладоней, отводя их в сторону.
– Меньше слов, больше выпивки, – сказала девушка и наполнила кружки.
– У меня нет метки, честно. Это иерарх, чтобы его… – Не успел он закончить фразу, как Кристофин потянулась и нежно его поцеловала.
– Я тебе верю, – наконец сказала она.
Стейнер тут же отбросил все мысли о Владибогдане, Синоде и Империи. Последняя ночь принадлежала только ему.
5
Хьелльрунн
«Многое и по сей день остаётся для нас тайной, но трактаты утверждают, что у колдовских меток четыре направления, по главным стихийным элементам. К примеру, прорицание и телепатия рождаются со знаком ветра».
Стейнер ушёл, и вновь воцарилась долгая тишина, которую Хьелльрунн отчаянно хотелось нарушить. Она стояла в дверях кузницы, едва сдерживая крик. Пусть весь город знает о её боли. Пусть мёртвые в Хеле оглохнут от её вопля. И пусть брат вернётся, а колдовская метка исчезнет.
Взгляд притянули фонари в гавани. Они нежно покачивались на волнах, обозначая фрегат, но скрывая его очертания. Хьелль чувствовала, как море гладит корабль, так же ясно, как и касание ветра на коже. Утром кроваво-красное судно заберёт Стейнера, и помешать она бессильна.
– Не стой на холоде, – велел Марек, затем положил руку на плечо дочери и неумело обнял.
Хьелльрунн неохотно покорилась, хотя её душила ледяная ярость – он подозревал в ней колдовство, но молчал об этом.
– Я правда на неё похожа?
Вопрос скрывал не тоску, а гнев, что истина открылась так поздно.
Узнавать что-то новое о маме нужно по крупицам и со слезами счастья, а не разом перед расставанием со Стейнером.
– У тебя её глаза, да и волосы тоже, только ты ленишься