С другой стороны, нет никаких свидетельств о повстанческом движении в Германии и указаний на то, как Меттерних оценивал перспективы успешного восстания или формирования корпусов свободы на территории Германии. Ближайший намек на это заключается в замечании Талейрана, которое Меттерних с удовольствием цитирует: «Вся Германия поддержит вас». Под Германией Талейран подразумевал народ страны, но отнюдь не князей. Сам Меттерних высказался в аналогичном духе, когда началась война. По его словам, в отличие от обстановки 1805 года, «делами Австрии занят теперь весь народ вплоть до берегов Рейна». На основании этих случайных замечаний трудно прийти к определенному выводу. Проавстрийское общественное мнение заслуживает упоминания даже тогда, когда оно не способно сделать ничего большего, кроме как компенсировать эффективность действий противника, которой Меттерних, видимо, опасался больше всего. Когда до него доходили «правдивые или ложные слухи» о «народных восстаниях» в Северной Германии, он, вероятно, воспринимал эти события как стихийные или случайные, которые заслуживали внимания лишь потому, что мешали членам его семьи вернуться в Вену.
Но возможно, мы слишком строги в требованиях документального подтверждения своих версий. Диппочта между Веной и Парижем была неподходящим средством для обсуждения чувствительных проблем, выходивших за пределы компетенции Меттерниха. Все другие факты слишком явно свидетельствуют о его горячей поддержке программы Штадиона, чтобы оставлять сомнения в их единомыслии по основным проблемам. Несомненно, деятель, который так красноречиво выступал за мобилизацию внутренних резервов Австрии для ведения народной войны, не стал бы стесняться в средствах для поощрения революционного движения в Германии. Если он явно не поддерживал там заговоры, то и не осуждал их. Его послевоенные выпады были направлены не против Штадиона, но против скептически настроенного эрцгерцога Карла, который, в свою очередь, помещал Меттерниха в один ряд с братьями Штадион как главными виновниками несчастий Австрии. В австрийской внешней политике, сокрушался Карл позднее, господствовали деятели, пострадавшие от Наполеона, которые «сочувствовали жертвам его политики даже на иноземной территории». Они цеплялись за «предвзятые мнения, избегали серьезных дискуссий и вместо разумных доводов пользовались остротами и разными трюками…». В общем, было бы справедливо сделать вывод, что Меттерних, хотя, возможно, и отличался меньшим доктринерством и сентиментальностью, чем другие германские беженцы, все же был одним