«Пришло время вам вернуться к нам», – писал Павел в записке, в которой описывались неудовлетворительные результаты проверки в Павловске. Аракчеев вернулся и был назначен командиром Преображенского полка вместо князя Голицына, не сумевшего должным образом обучить своих людей. «Для полка это будет отлично, и я могу предвидеть, что они будут лучше всех других наших полков», – писал ему Александр. Но офицеры Преображенского полка с этим не согласились. Во всяком случае, Аракчеев не пользовался в полку популярностью, так как его считали виновным в увольнении Суворова, и после нескольких недель его командования до императора дошли жалобы. Однако Павел отнесся к ним без сочувствия. «Я слышу, что ваши офицеры везде говорят, что они никак не могут вам угодить, – писал он Аракчееву. – Они забыли, что, если бы они работали так, как офицеры в других полках, они тоже получили бы поощрение». Но на этом несчастья гвардейцев не закончились. Прусский посол граф Брюль писал, что не может найти слов, дабы описать всеобщее неудовольствие, царившее в армии. «Отсутствие уверенности в том, что завтра они останутся на своем месте, и непрерывные нововведения доводят их до отчаяния… Терпение младших офицеров уже на исходе. Непрерывные и непонятные для них учения перегружены мелочами, которые упразднены во всех других войсках. Бог знает, чем это может кончиться».
Павел продолжал гнуть свою линию. Той же осенью он устроил большие маневры в Гатчине. Люди двигались в боевом строю, как автоматы, а император лично руководил этим действом. Солдаты были достаточно хорошо выучены, чтобы разыграть превосходный спектакль, и Павел остался доволен. «Я понимаю, господа, новая подготовка войск нравится не всем, – объявил он собравшимся офицерам после учений. – Я ждал этой осени, чтобы вы сами увидели результаты. И теперь вы стали свидетелями первых плодов, которые принесла наша работа ради чести и славы русского оружия».
Многие видели лишь внешнюю сторону реформ, чего нельзя сказать об Александре. «Здесь происходят странные вещи, и одно происшествие следует за другим, – писал он Аракчееву из Павловска. – Вчерашний день имел печальные последствия: два Преображенских офицера были понижены в должности, но потом, слава Богу, прощены». Осенью 1797 г. Александр пережил один из своих регулярных периодов депрессии и разочарования. Он доверился Аракчееву и снова поведал о своем страстном желании отказаться от всех своих обязанностей и поселиться вместе с женой в уединенном месте. После одной из ссор с Павлом он сказал Аракчееву, что император прислал ему «через супругу любезное письмо, говоря, в частности, что я не должен на него сердиться и проч. Но это не меняет моего желания уйти в отставку, хотя я боюсь, что это желание слишком невероятно,