Баню Вику показали быстро, и с этой новостью он поспешил обратно. Самому тоже хотелось погреть кости.
– Так иди и мойся – в одной комнате с тобой задохнуться можно, – с каменным лицом посоветовала девушка.
Спорить не приходилось – аромат от него, должно быть, исходил умопомрачительный. Поэтому решил не обижаться. А Ангелочек с тем же холодным высокомерием продолжила:
– Потом, может, и меня попаришь.
Насчет этого механист был решительно против. За год отсидки он своих пристрастий, на манер покойного Латына, не изменил. Сейчас если на спутницу смотрел, когда не злился или не придирался, в основании живота так подсасывало, что челюсти сводило. Очень боялся не удержаться, окажись в такой неоднозначной обстановке. Решил для себя, что уж лучше пойдет куртизанок поищет, которые от Кэпа попрятались. А если совсем честно: все эти швы на теле, воздух свободы, что пьянит почище спирта… Вику бы до нормальной постели добраться, даже холодной и пустой, выспаться впервые по-человечески – ничего больше не надо. Это все ей и выложил как на духу.
Взгляд Ангелочка потеплел, даже соизволила улыбнуться.
Читает она его, чертыхнулся механист, как книгу, и не помогают никакие талисманы – вот что странно. Ждала такого ответа, проверку на вшивость устроила? Со вшивостью у Вика все в порядке было – буквально в наличии. А в переносном смысле… разочаровывать не хотелось. Пока.
– Посторожишь, – пояснила девушка, – компания здесь своеобразная – не хотелось бы недоразумений.
Вик помылся сам – столько грязи слезло, что на килограмм легче стал. Зря его железная девчонка первым отправила – как бы парную дезинфицировать не пришлось. Потом подождал ее в предбаннике, долго, прикемарить успел.
Когда хлопнула дверь, спохватился, распахнул пошире глаза и… еще шире, с трудом остановив процесс вылезания из орбит. Девчонка опять победила леди – она еще раз прошлась по оголенным нервам механиста, появившись, ну, тоже практически неодетой. Только узкая юбочка – набедренная повязка на бедрах. Вик зажмурился и медленно открыл глаза, по очереди. Не показалось. Главное – не забывать дышать и не делать резких движений. По пышнотелым ханским канонам – тощая. По ханским, не по его.
Ноги – точеные, вышедшие из-под резца гения; талия – гармония форм музыкального инструмента; совершенный, подтянутый живот – нежная округлость, скрывающая настоящую мускулатуру; грудь – священные полушария минаретов великого Ишима.
И в завершение, словно мало взыгравшему на поэзию Вику всего этого, завораживающий, сводящий с ума рисунок на теле. Выныривающая из-под мышки змееподобная тварь извивается широкими кольцами на животе и выдыхает из оскаленной пасти клубящиеся языки пламени в районе паха. Невероятная, расправившая перепончатые ажурные крылья и выпустившая