Соединявшая этажи лестница тоже была деревянной, и я без труда вырубил из нее целое звено. Теперь можно было заняться осмотром раны. В левой брючине и во всем, что было надето под ней, зияла огромная дыра, словно прожженная серной кислотой, но моя плоть кое-как устояла, хотя и выглядела как вареное мясо (и это при моей-то дубленой шкуре!).
Сверху я отлично видел льдину, выглядевшую как озеро природного асфальта. Поверхность ее была абсолютно черна и продолжала куриться сизым дымком. Огнеметная машина находилась на прежнем месте и, словно обленившийся дракон, время от времени выпускала прямо перед собой негустую струю пламени. Оцепление также не покидало своих позиций, но от льдины старалось держаться в стороне.
Дальше расстилался город – серый каменный город под серым каменным небом.
Этажом ниже раздались осторожные шаги нескольких человек. Потом кто-то тихо сказал пару фраз на совершенно непонятном мне языке. Заскрипела сухая древесина – мои преследователи пытались приладить лестницу на место. Что ж, на это у них уйдет немало времени.
С площадки, на которой я находился, в глубь здания вел один-единственный полутемный коридор. Прихрамывая, я двинулся по нему, стараясь хотя бы по запаху определить назначение расположенных слева и справа помещений-клетушек. Здесь не пахло ни пищей, как в жилом доме, ни прокисшими испражнениями и немытым телом, как в тюрьме, ни благовониями, как в храме или борделе. Здесь вообще ничем не пахло, кроме пыли и сырости. Можно было подумать, что здание необитаемо, но в какую бы комнатку я ни заглянул (ни одна из низеньких, чисто символических дверей, похожих на те, которые бывают в привокзальных туалетах да еще, кажется, в салунах Дикого Запада, не была заперта), везде имелось некое подобие мебели, посуда, стопки одеял.
Шагов через сто я оказался на другой лестничной площадке. Значит, как я и предполагал, в здание с противоположных сторон вели два входа, один из которых был уничтожен катаклизмом, ввергнувшем меня в этот мир. Из окошка открывался вид уже не на многострадальную льдину, а на брусчатую мостовую, посреди которой как раз в этот момент разворачивалась еще одна огнеметная машина. Людей видно не было, скорее всего они просто находились вне поля моего зрения.
Обложили, подумал я. Вход, понятное дело, перекрыт. Здание окружено и уже прочесывается, о чем свидетельствуют возбужденные голоса внизу и хлопанье дверей. Что делать медведю, которого охотники поднимают из берлоги? Идти на прорыв? Но охотники только этого и ждут. Затаиться? Отсидеться?