– Вот тебе рождественский подарок, Лису, – сказал он, стряхивая иней со своих каштановых волос.
И рассказал, как нашел ребенка.
Жена новосела взяла ребенка, вытащила его из оленьей полости и напоила теплым молоком.
– Бог послал тебя нам, бедное ты дитятко, – молвила она. – Как же ты чудно смотришь на меня! Коли нет у тебя ни отца ни матери, Симон Сорса будет тебе отцом, я буду тебе матерью, а ты будешь – наше дитя. Малыши Симму, Пальте и Матте будут рады сестренке, ведь я вижу, что ты – девочка. Надеюсь, ты – крещеная?
– Кто его знает, полагаться на это нельзя, – заметил новосел Симон Сорса. – Добираться в церковь и к пастору лопарям далеко, поэтому они ждут, когда ребятишек наберется целая куча, и тогда везут их сами к пастору. А когда он окрестит их, говорят «Аминь»! Раз нынче в церкви рождественская заутреня, девочку лучше всего сейчас же отнести туда да и окрестить.
Жена сочла совет Симона добрым, и найденку тут же окрестили и нарекли в честь названой матери – Элисабет. Пастор немало подивился тому, что, когда он благословлял девочку, глазки ее сияли, словно звездочки. И поэтому он шутя молвил:
– Наречь бы тебя Звездоглазкой, а не Элисабет!
Жена новосела сочла, что речь пастора – не речь христианина. Но Симон Сорса заметил то же самое, что и пастор, и согласился:
– Звездоглазка – было бы имя ничуть не хуже, чем Элисабет.
– Еще чего! – рассердилась жена. – Нечего называть девочку колдовским именем, ведь она – лопарка, а лопари и так колдовать умеют. Глянь-ка, у Симму и Пальте, да и у Матте одинаковые красивые серые глаза; они ничуть не хуже ее карих, и уж коли хочешь дать ей прозвище, зови ее Кошкоглазкой. Это все одно.
Новосел не хотел огорчать жену и прикинулся, будто забыл другое имя девочки, но слова пастора невольно получили огласку, и соседи стали с того дня называть найденку Симона Сорсы Звездоглазкой.
Девочка подрастала вместе с тремя назваными братьями и стала тоненькой и хрупкой, а все трое мальчишек – сильными и крепкими. Почти как у всех маленьких лапландцев, волосы у нее были черными, глаза – карими, а нрав – спокойный, мирный и тихий. Хотя лопарята порой бывают такими же пылкими и своенравными, как негритята, все четверо детей отлично уживались меж собой. Правда, мальчишки иной раз в шутку таскали друг друга за волосы.
Новосел и его жена любили их всех одинаково, в семье царили мир да лад, и ни родной отец, ни мать девочки никогда не разыскивали Звездоглазку. Да и лопарь с лопаркой, верно, ничего иного и подумать не могли, кроме того, что волки съели их малютку…
Звездоглазке было не более трех лет от роду, когда названая мать начала замечать за девочкой нечто ей непонятное. У нее в глазах была такая сила, которой никто противостоять не мог.
Звездоглазка никогда