Шина усмехнулась.
– Ну нашел же! Чего это ты такой возбужденный?
Найалл выразительно посмотрел на двух служанок, и Шина тут же отослала прислугу.
– Ну, рассказывай, что тебя так озадачило, – и девушка похлопала по стоящему рядом с ней стулу, приглашая брата сесть, но Найалл был слишком возбужден и просто не мог усидеть на месте.
– Я не должен никому ничего говорить! – выпалил он, а его светло-голубые глаза лихорадочно блестели. – Но я не в силах сдерживаться. Я должен тебе все рассказать, Шина. Но только тебе одной!
Девушка улыбнулась: Найалл мог устроить шум из ничего, даже мелочи на какое-то время могли приобрести для него невероятную важность.
– Я был в темнице!
– Когда?
– Сегодня, глубокой ночью.
Шине стало не до веселья.
– Найалл, ты же знаешь, что не должен туда ходить.
– Знаю-знаю, но я не мог удержаться, – признался он. – Я должен был его увидеть.
– И что? Увидел?
– Да, – улыбнулся Найалл и стал взахлеб рассказывать. – Ты не поверишь, какой он огромный, Шина! И с норовом! И говорил со мной, как настоящий мужчина… большую часть времени.
– Ты что, еще и разговаривал с ним?! – ахнула старшая сестра.
– Да, и довольно долго. Но не это я хотел тебе сказать, Шина. В нашей темнице томится сам Джеймс Мак-Киннион! Сам Мак-Киннион! Не кто-то из его людей, а он собственной персоной! И правду говорят – он настоящий наглец!
Шина похолодела, внезапно ей нечем стало дышать. А Найалл вообще превратился в соляной столб, когда у них за спиной раздался голос Маргарет Фергюссон:
– Сам Мак-Киннион!
Дверь была закрыта неплотно, и Маргарет все слышала. Любопытная сестра тут же бросилась прочь, а Шина наконец-то обрела способность говорить:
– Догони ее, Найалл! Она точно бежит, чтобы все рассказать отцу!
Мальчик ринулся вдогонку за сестрой по коридору, но Маргарет уже неслась по лестнице, которая вела прямо в зал, и что-то кричала.
Найалл вернулся к Шине. Она еще никогда не видела брата таким жалким.
– И что мне теперь делать?
У нее разрывалось сердце от боли за брата.
– Не бойся, Найалл. Тебе же не запрещено приближаться к темнице. Отец, конечно, разозлится, но наказывать тебя не станет.
– Дело не в этом, Шина. Все дело в пленнике! Я дал ему слово, что никому о нем не расскажу!
Шину задело, что Найалл беспокоится из-за того, что нарушил слово, данное злейшему врагу, Мак-Кинниону, пусть и самому лэрду.
– Тогда не стоило и мне рассказывать, – отрезала она.
– Но ты – это совершенно другое дело! – возразил мальчик. – Ты же никогда никому не расскажешь.
– Вот видишь, что произошло? – Ей нравилось, что он так ей предан, но он должен понимать, что был не прав.
– Знаю я, – Найалл едва не рыдал. – Он меня за это возненавидит.
– Да