Гаков не затруднился с ответом. Умел это лучше всего – успокоить, внушить уверенность, дать человеку понять, что тот на своем месте участвует в общем деле огромной важности. Эстонец кивал, соглашался. Но взглядом давал понять – мол, про светлое будущее я и сам горазд, а лучше бы знать насчет цен и завоза товаров.
Скрытен и недоверчив местный народ. Держат камень за пазухой, не простили былые обиды – стал замечать это Гаков после разговора с Берией. Трудно уложить в голове, но ведь до сих пор кто-то здесь ждет возвращения прежних порядков. В соседней волости недавно ограбили почту, убили женщину-экспедитора. Неподалеку от Кохла-Ярве на лесной дороге был застрелен эстонский коммунист, председатель колхоза. Расправились бандиты с его женой и малыми детьми.
Двор был наполнен детским гомоном – мальчишки играли в «царя горы», толкаясь, вскрикивая, то взбегая, то скатываясь по обледенелому склону небольшого холма. И снова Гаков ощутил укол острой зависти к растущим в будущее молодым ребятам, к их беззаботности, силе, быстроте движений.
На гору взобрались одновременно пять-шесть старшеклассников, среди которых он увидел и Павлика. А ведь теперь в Кремле и на Лубянке, подумал Арсений, тоже толкают друг друга, спихивают вниз в жестоком, без радости и удальства, сражении за власть. Кто упадет, кто выйдет победителем? Злопамятный и безвольный Маленков по прозвищу Маланья? Поповский сын «протодьякон» Булганин? Молотов, за упрямство прозванный «каменной задницей»? Каганович? Или все-таки Берия, с его безжалостным умом, огромной властью?..
Девочка-эстонка в вязаной шапочке стояла посреди двора и смотрела на Гакова с такой пронзительной ненавистью, что Арсений Яковлевич даже обернулся посмотреть – нет ли кого другого за его спиной. Но позади была стена без окон.
Нет, верно, он ошибся. Девочка уже глазела на мальчишек, которые возились на горке. Рослый и сильный Павел, конечно, раз за разом побеждал соперников, и остальным быстро прискучила несправедливая борьба.
Захватчики горы разошлись, поднимая портфели и сброшенные на снег пальтишки. Кучкой потянулись в сторону поселка.
Снова поднялись в директорскую, допили чай. Гаков распрощался с учительницами. Обещал шефскую помощь, пригласил на открытие клуба. Выйдя во двор, окликнул племянника. Павка не слышал.
Двое катились с ледяной горы на ногах, чудом удерживая равновесие. Это была уже другая игра. Гаков видел, каким волнением дышали их лица, как крепко и в то же время осторожно Павел сжимал девичью руку в намокшей варежке. Они чуть столкнулись у подножия горки, девочка пошатнулась, но Павел подхватил ее, обняв за плечи.
Чувствуя нечто вроде ревности к юной женщине, внутри которой, как чудилось, жила чужая и недобрая душа, Арсений громко окликнул племянника. Павел весело махнул рукой,