Полицейский рейд на офис стоматолога в Сан Франциско приводит в действие эротическую историю со здоровой порцией веселящего газа.
Посвященное женщинам, это оголтелое и бесцеремонное повествование основано на реальных событиях. Первое предложение «Меня к ней тянуло, как дерзкого мальчика к миленькой девочке в ветреный полдень на глиняном пляже.» предупреждает, что читателя ожидает гипербола и роман не обманывает его ожиданий. В отдельных, более спокойных частях повествования рассказчик подвергает анализу свою жизнь, что придает истории ощущение удлиненной чеховской саги, полной заблокированных кредитных карт и наркотиков.
Проза Перла стройная и эффектная, и ее четкость подчеркивает талант автора в выборе наиболее ясных выражений и образов. «Я по-настоящему не засыпаю, просто вползаю и выползаю из какой-то перемасленной каши». И еще: «В этом городе нет климата; Нью-Йорк – схватка настроений. Как гарпунами, пронзенный мостами, не дающими ему уплыть, Манхэттен – залитая дрожащим светом сцена, где ты кривляешься двадцать четыре часа в сутки. Здесь от тебя всегда чего-то ждут, если ты эгоцентричен, вульгарен и зол. Нью-Йорк – толстая засаленная книга, прочесть которую не хватит и жизни; люди, спешащие по его улицам – страницы этой книги, прикасаться к которым не хочет никто.»
Роман не имеет четкого завершения, как хотелось бы некоторым читателям, при этом оставаясь легко читаемым и остроумным экземпляром в жанре современной модернисткой эротики.
основано на случившемся
посвящается женщинам
Спешу сообщить, что помногу раз на день думаю о тебе, и мысли мои, замечу, все больше озорные и волнение вызывают в душе и далече. Я хочу обласкать тебя всю. Чтобы ты лежала и преодолевала желание касаться меня и целовать, кусать и целовать опять, тем залечивая пораненные губы, и чтобы, как ни хотелось бы нам слиться, держались бы мы, как заговорщики, до головокружения, до стонов и мольб, и до злости самой за каждую минутку нашей разлуки, каждый выдох друг без друга, ушедший в никуда. И чтобы содрогались мы от истомы уже при первом самом слиянии тел наших или даже еще ранее. Эх! Одна игра не потеха.
Нужно быть гордым. Нужно быть добрым. Нужно быть чисто выбритым, чтобы в любую минуту быть готовым к дальнему перелету.
Пролог
Я, возможно, стал художником благодаря цветам.
Меня к ней тянуло, как дерзкого мальчика к миленькой девочке в ветреный полдень на глиняном пляже. У нее были пружинистые ножки с дерзко выпирающими мышцами и мстительными коленками. Все тело ее было будто скручено из проволочек, кожа блестела, а зубы слепили, как свеже-выпавший снег. Она была похожа на закаленный дамасский кинжал, который почему-то таял под моим взглядом. Она изучала черную магию, а мне было все равно – будь она хоть ногтем дьявола, я бы опустился перед ним на свое лучшее колено.
Сноузи была маникюршей, которой нравились серферы. Она легко отличала серфера от не серфера. Она упомянула об этом три раза, и на третий я понял, что она не шутит. Чтобы отвлечь ее от темы серферов – я только знал, что у них есть доски, – я философствовал о жизни. Сноузи была вегетарианкой. Я признался ей, что я тоже, после чего она замялась и покраснела, и спросила, есть ли у меня герпес.
Она буквально не могла найти себе места от радости, когда узнала, что я дантист – один из ее зубов мудрости не давал ей спать по ночам. Лучше б это был я, сказала она. Мяу!
На следующий день, у меня в клинике, в плотно облегавшем ее фигуру черном коротком платье и черных сетчатых колготках, Сноузи выглядела угрожающе. Платье открывало озера кожи спереди и океаны ее сзади, с островами лопаток и атоллами ключиц, притягивающих к себе ищущий глаз и блудливую руку. Я вырвал ее зуб с элегантностью, типичной для стоматологов в нашей семье. Она рыдала от ужаса, и тушь текла по ее щекам. После она ждала меня, сидя в своей Honda Civic, и ее глаза были полны слез, на этот раз -благодарности. Мы целовались. То там то сям, она покусывала мои губы, и было непонятно, чью кровь я ощущал у себя во рту.
– Я не хочу спешить, – сказала она, слегка отстранившись.
Я не мог не спешить – мои родители, в чью квартиру я собирался пригласить Сноузи, должны были вернуться из Мексики через три дня, через четыре дня мне должны были вставлять имплант в подбородок, сразу после чего я улетал в Париж на встречу с моей бывшей возлюбленной Стеллой. И еще, чтоб не забыть, послезавтра мы с моим лучшим другом Шуркиным должны были ехать в Новато, где жила моя ассистентка Нимф.
– Женщина должна держать мужчину не тем, как долго она ему не дает, а тем, как хорошо она ему отдается, – напомнил я Сноузи.
Сноузи