Но тут спокойствие было нарушено появлением троих шумных посетителей – двоих парней и одной девушки. Их внешний облик не слишком вязался с комфортабельностью отеля: одежда дешевая, мешковатая, слишком серая, в Европе так не одеваются даже нищие. Девчонка – явно славянка, один из парней с ярко выраженной восточной внешностью, другой (в данном случае досконально изучивший расовую теорию Дрекслер ошибиться не мог) – стопроцентный потомок племени Авраама.
К ребятам подошел один из служащих, после небольшой беседы понимающе кивнул, после чего направился к Анне. И с ней о чем-то переговорил.
– Любопытные ребята, – вновь «прицепился» к администратору Дрекслер. – Молодые, а одеты хуже стариков. И на груди у каждого что-то блестит.
– Насколько я понимаю – это значок молодых коммунистов. Они… (как же их называют?) комсомольцы. Из Советской России. Раньше представители Советов приезжали к нам каждую неделю. Но теперь их руководство почему-то против наших контактов.
– Но вот трое маленьких ленинцев явились в гости.
– Не трое, а четверо. Четвертая подойдет.
И вскоре появилась четвертая комсомолка, резко отличающаяся от своих товарищей. Во-первых, она была необыкновенно привлекательна, во-вторых, одета по последней моде. Молодые люди начали спорить, до Дрекслера доносились лишь обрывки фраз, кого-то обвиняли в перерождении. «Они еще и индуисты?» – изумился он.
Однако вскоре представитель Рейха понял, что трое в униформе обвиняют красавицу. Она лишь рассмеялась, повела плечом и пошла оформляться. Остальные с мрачными лицами последовали за ней.
«Вот это да! – подумал Дрекслер, – Старый Оскол стал притягивать к себе очень многие силы, причем с противоположными устремлениями».
Комсомольцы поднялись на пятый этаж, парни – к себе, девушки – в номер напротив. Комната оказалась светлой и просторной, выложенная кафелем ванная, удобные шкафы, большие кровати. Валентина сразу сняла с себя платье и упала на одну из них.
– Хорошо-то как!
– Чего хорошего? – острый носик Надежды – сокурсницы Репринцевой странным образом дернулся, глазки сощурились в карие щелочки.
– Ой, ты так похожа на китаюзу, – засмеялась Валентина.
– Ничего смешного не вижу. Китайцы – несчастный народ, страдающий под гнетом империалистической Японии. Или уже забыла политинформацию?
– Забыла, здесь обо всем забыла. Правда мне кое о чем напомнили в оскольском отделении ВКП(б). Есть там такой Андрей Коровин… тяжелый человек.
– Местный коммунист для тебя тяжелый человек?! Что ты несешь?
– Я лишь в том смысле, что он… как-то давит.
– Он герой, – сквозь зубы процедила Надежда, – настоящий борец! Каждый день во враждебном капиталистическом окружении. Лично я бы не выдержала, а он… И ты еще смеешь критиковать его характер! Тебе повезло, ты выросла в прекрасной свободной стране. А родись ты в этой Империи?
«Было бы неплохо», – подумала Репринцева и тут же устыдилась собственных