Дружное «ура!» весело прокатилось под низкими сводами, вырвалось из открытых окон наружу. Оркестр балалаечников тут же отозвался гимном «Боже, царя храни!». Пели все, кто гулял в зале: басы, фальцеты, голоса простуженные и могучие, бравшие ноту чисто и фальшивившие.
После гимна поднялся с бокалом шампанского знаменитый юрист и член государственного совета Анатолий Кони. Провозгласил:
– Пьем за героя дня, ставшего легендой при жизни, – бесстрашного графа Соколова!
– Виват! Слава графу!
Балалаечники проявили уважение к пострадавшему от злодейских рук гению сыска – заиграли его любимую увертюру к «Лоэнгрину» Рихарда Вагнера.
Соколову было хорошо. И не ведал он, какую страшную находку ему предстоит сделать совсем скоро.
В дорогу!
Когда принесли борщ с пирожками, Соколов обратился с Заварзину:
– Ну что, дорогой Павел Павлович, есть какие-нибудь новости относительно смерти Хорька?
Заварзин без особого энтузиазма стал говорить о необычной сложности дела, о том, что разоблачение Чукмандина поможет «распутать клубок».
– А Клавка где?
Заварзин неопределенно причмокнул губами. Прожевав добрый кусок баранины, стал рассказывать тем сытым голосом, который появляется у мужчин, хорошо выпивших и закусивших:
– К заведению мадам Карской наш Сильвестр, кажется, дорожку протоптал, со всеми познакомился, со всеми поговорил, но результатов ощутимых нет.
– Клавку подруги все-таки любили, – сказал Сильвестр. – Многие уверены, что Клавка, убив Хорька, пустилась в бега с одним из своих любовников.
Соколов решительно произнес:
– Говорят, женское сердце – загадка! Женщина сама порой не знает, какое коленце выкинет через пять минут. Но распутаем нынешнее дело, сделаем обязательно, и все тайное станет ясно и понятно.
Сильвестр согласно мотал головой.
Собачья тоска
Шел четвертый день расследования, но Соколову казалось, что прошла вечность – столько событий случилось. Ранним утром, когда солнце едва встало над крышами домов, Соколов вновь направился в Большой Златоустинский переулок. Дворник в очках старательно подметал мостовую, убирая на большой деревянный совок лошадиные лепешки.
– Что слышно, Прохор Андреев? – спросил Соколов.
– Да вот про убитого жильца сверху разговор идет, что, дескать, полиция ослабла и злодеев изловить не умеет.
– А