– Русски зольдат? – угрожающим тоном спросил я.
Люди отрицательно затрясли головами, а одна женщина в страхе указала рукой на соседний дом.
– Пошли, Антон! Похоже, рядом кто-то есть!
Мы выбежали наружу, подозвали к себе Винклера, дежурившего на перекрестке, и уже втроем осторожно стали приближаться к подозрительной избе. Винклер встал под окном и, когда я распахнул дверь, разбил своим автоматом стекло, направив его ствол внутрь помещения.
Мы одновременно увидели, что здесь расположилось несколько русских кавалеристов. Один из них лежал на кровати, и его перевязывала какая-то женщина, испуганно вскочившая при нашем появлении. Второй солдат сидел на полу, накладывая повязку на рану на своей ноге, а третий, опершись о стену, держал в руке револьвер в готовности открыть огонь. Однако, увидев направленное на него дуло автомата, опустил руку и выронил оружие на пол.
– Руки вверх! – на ломаном русском вскричал я и тут же понял, что мое требование излишне.
Эти трое русских не собирались сопротивляться. Тогда я поднял наган, заткнул его себе за ремень и подошел к тяжелораненому. Судя по знакам различия, перед нами лежал капитан, только очень молоденький. Лицо у него выглядело как восковая маска, а глаза были закрыты. Между тем женщина продолжила свою службу милосердия, обнажив его живот, развороченный двумя пулями. Она печально смотрела на совсем еще юного офицера, понимая, что его страшные раны смертельны. И тем не менее продолжала перевязку, в которой ей помогали также находившиеся в горнице две девушки.
Тем временем Антек завязал разговор с остальными двумя русскими солдатами, и, когда обер-фельдфебель Хильски, позванный Винклером, вошел в помещение, смог уже доложить о том, что удалось узнать от пленных. По их словам, один полк, правда сильно потрепанный, находился в селе Комиссаровка, а второй – в городе Пятихатки.
– На этом наша задача выполнена, – обрадовался Хильски. – Надо продумать, как нам побыстрее вернуться, чтобы не оказаться в жерновах между обоими полками. А этих Иванов мы возьмем с собой.
– Господин обер-фельдфебель, осмелюсь доложить, что этот офицер наполовину мертв, – обратил я внимание своего командира взвода на состояние раненого.
– Это не важно, – заявил в ответ Хильски. – Мы не можем оставить его здесь. Возможно, нам удастся узнать от него какие-нибудь ценные детали. Это война, а он враг. Отнесите его осторожно к моей машине.
Когда женщины закончили перевязку, русского офицера на носилках перенесли к «Хорьху» и разместили на заднем сиденье. Водитель легковушки с состраданием посмотрел на тяжелораненого капитана и озабоченно произнес:
– Я не смогу ехать на этих раздолбанных дорогах так, чтобы не растрясти его. Как бы он не помер.
Слова