С плато донесся тоскливый волчий вой.
– Шалишь, – обернулся старшина. – Теперь нас хрен возьмешь. Ходу, Санек, ходу.
Когда солнце завершило свой бесконечный путь к горизонту, а с затянувшегося тучами неба начал сеять мелкий зернистый снег, друзья, еле двигая ногами, подошли к преградившему им путь озеру.
Его извилистые берега поросли карликовым лесом и чахлым кустарником, в котором жалобно пищала какая-то птица.
– Ушли порядком. Тут сделаем привал, – покосился Тим на бредущего за ним в импровизированной накидке из парашютного шелка друга.
Они нашли место посуше, оставили там котомку, шомпол и приклад, после чего исчезли в леске, откуда вернулись с охапкой хвороста и полной шапкой красно-бурых подберезовиков.
Пока Тим колол финкой на тонкую щепу приклад и разводил костер, Сашка достал из кармана их самодельную снасть, взял из вороха две палки подлиннее и пошаркал к ближайшему заливчику.
Там он привязал к ним узловатую шелковую нить, наживил крючки половинками размоченной во рту изюмины, после чего забросил в воду.
Когда старшина, щурясь от едкого дыма и прихватив рукавом ватника конец шомпола, пек над огнем издающие дразнящий запах грибы, на берегу раздался радостный вопль, и вскоре оттуда появился Сашка. Улыбаясь, он нес в руке среднего размера рыбину.
– Подвезло нам, – оживился Тим. – Что за порода такая?
– Да похожа на хариуса, а там кто его знает? Здесь все по-чудному.
Старшина положил шомпол с уже испекшимися грибами на лежащий на камне лоскут шелка, вытащил из кармана пакетик с прозрачными таблетками и протянул другу:
– На, Санек, погрызи.
– Что это?
– Леденцы с ментолом, у фрица в планшете нашел. Там, кстати, и карта. Идем мы, судя по ней, верно. Разве чуть отклонились к югу. Но топать еще далековато, километров триста. Ну? Как тебе леденцы? – поинтересовался он, снизывая финкой грибы на шелк и насаживая на шомпол рыбину.
– Фкусные и во рту холодят, – прошепелявил Сашка.
– Я ж тебе говорю, с ментолом, это от простуды. Я такие на Северо-Западном фронте пробовал, отобрал у пленного офицера. Готовились все-таки фрицы к войне основательно. Все предусмотрели, не то что мы, – нахмурился Тим, – шапками закидаем.
– А все равно под Москвой и Сталинградом фашистов разбили. Да и здесь, на Кольском, они увязли.
– Это точно, – подбросил старшина в костер просохших веток.
– Хлипкие они уж очень. Вот мы с тобой из плена третью неделю идем. Полуживые и без всего. А тот фриц, – кивнул назад, – с раскрытым парашютом в мох свалился, и рожа всмятку. Ну да черт с ним, давай шамать, кишки марш играют.
Тим разломил парящую рыбу на две части и большую отдал Сашке.
– Чего это ты меня все время подкармливаешь? То свою долю шоколада отдал, то эти таблетки, а теперь вот и кусок побольше? – обиделся ленинградец.
– Это потому,