– Как великолепно!
– Благодарю вас, мисс Росс. – Улыбка Эдама была откровенно игривой.
– Я имела в виду ваш халат, – объяснила Десима и вдруг с ужасом осознала, что не надела свой халат и только тонкая ночная сорочка прикрывает ее тело от заинтересованного взгляда виконта.
– Это великолепно, – оценил Эдам.
Судя по блеску глаз, ум Эдама был занят чем угодно, только не больными. Десима почувствовала, что краснеет, и со страхом поняла, что ее соски торчат под тонким хлопком.
– Я должна принести воды, – пробормотала Десима, скользнув вниз по лестнице скорее поспешно, чем с достоинством.
– Может быть, поставите чайник? – с надеждой бросил он ей вслед.
– Хорошо, – отозвалась она.
Десима наполнила кувшин и поставила чайник, греясь у плиты.
К счастью, Эдама наверху не оказалось. Десима надела халат из тонкого шелка.
Губы Пру пересохли от жара, Десима поднесла чашку к ее губам, и та с жадностью припала к ней. В воду было подмешано немного порошка от головной боли. Утолив жажду, Пру откинулась на подушки, а Десима села рядом, чтобы смочить ей лоб лавандовой водой.
Позади открылась дверь, и, прежде чем Десима успела обернуться, тяжелый парчовый халат мягко опустился ей на плечи.
– Что…
– Ш-ш. – Эдам поставил чашку чая на столик у кровати. – У меня два таких халата. Если вы просунете руки в рукава, мы сможем закатать их.
Десима встала и закуталась в халат из тяжелого янтарного шелка, украшенного замысловатым рисунком из орхидей и лилий, коричневых, золотых и цвета слоновой кости.
– Какой красивый, – похвалила она. Халат полностью закрыл ей ноги, а руки исчезли в глубоких рукавах.
– Позвольте мне. – Эдам уверенно закатал ей рукава. – Вот. Теперь, если мы приспособим пояс… Куда он делся? – Его руки шарили вдоль талии Десимы, ища свисающие концы пояса, и ее прикрытая шелком грудь коснулась его груди, вызвав у нее внутреннюю дрожь. На этот раз у нее не было сомнений в том, почему заторчали ее соски.
– Я сделаю это сама! – Десима выхватила у него из рук концы пояса и завязала их бантом. – Благодарю вас.
Рядом беспокойно зашевелилась Пру, и она повернулась к ней, радуясь предлогу. Эдам внезапно стал слишком близким, слишком большим, слишком горячим и, главное, слишком мужчиной, поэтому ей хотелось остаться одной и разобраться со странными новыми ощущениями.
Десима смочила лоб больной лавандовой водой и обернулась назад с неловкой улыбкой.
– Мне не следовало разговаривать, – прошептала она. – Думаю, это ее беспокоит.
Эдам всего лишь улыбнулся, и в следующий момент дверь мягко закрылась за ним.
Часы пробили шесть, Эдам заморгал и выпрямился в кресле, поморщившись, когда запротестовали его затекшие мышцы. Бейтс, наконец, поддался усталости и