– Значит, хорошо, что мы не пошли.
– Получается, мы вдвоём встретили Новый год. Как встретишь…
Мы снова засмеялись, уже почти отпуская друг друга.
Майка опустила голову:
– Вася, может… У тебя есть что-нибудь… поесть? Так есть хочется…
Я засмеялся:
– Во я в гости-то тебя привёл, убираться заставил, и даже не покормил! Хорош, гостеприимный хозяин! – и тоже вспомнил, что голодный. – Яичницу будешь? Яйца точно есть и хлеб. И масло. Или жареную картошку?
– И то и другое! С прошлого года ничего не ела!
Глава 2. Разбуди меня
Ирину никак не берёт сон, весь день спала накануне, что ли? А мне так хочется сбежать. Придумать бы что-нибудь. Но что?
– Слушай, мне пора, наверное, – сказал я, садясь и спуская ноги на пол. Пол-то ледяной у неё под этим линолеумом.
Ожидаемо, она повисла на моей спине:
– Какой ты сильный! – и губами елозит по коже, щекотно и мокро. Все эротоманками стали, теперь модно… – Ильюшенька, останься?
На полу три презерватива валяются, выбросить надо. Вот гадость, холодные, мокрые как какие-то мерзкие черви. И почему после всегда так противно?.. В помойном ведре на кухне яичные скорлупки, салфетки, очистки от картошки и моркови, от свёклы – селёдку под шубой делала, довольно гадкую… Надеюсь, муж не приедет выбрасывать этот мусор. Я бы вынес ведро, но придётся ведь с ним возвращаться, а я хотел бы никогда больше не приходить сюда. Не видеть ни этих паласов на полу, ни «стенки» с модными подпалинами, и посудой, золочёными вазочками кооперативного производства… но, главное: не видеть больше Ирину.
– Не уходи, ещё только шесть часов.
Ирина смотрит с постели, приняв привлекательную позу. Почему они все думают, что лежать как во всех этих фильмах и клипах, это привлекает? Хотя привлекает, конечно, но уже не меня…
Бельё в зелёный цветочек. Свежее, скользкое от крахмала, с мужем не спала на нём, после меня поменяет сегодня или так и станет его на этом ждать?..
Чёрные волосы, пахнущие свежей краской «колестон», я уж стал различать эти химические запахи… Зачем красит, седина у неё разве? Карие глаза, немного хлоазма под глазами, сколько тебе, Ирина, тридцать два?
Я больше не приду к тебе. И зачем вообще приходил? Зачем повёлся на её провокацию? Где мы познакомились? Я даже не помню… на работе? Приходила к кому-то? Забыл. Не держу в памяти такие вещи совсем…
Я пешком дошёл до дома. Промок окончательно, к тому же едва не упал несколько раз. К утру подмораживает немного, и снег пошёл. Лепит в лицо, я совсем замёрз от этой сырости.
Все спят, слава Богу. Тихо и мягко, будто дышат, тикают часы, болтая большим маятником, зашуршат, приготовляясь отбить семь часов. Ёлка в гостиной мерцает блёстками игрушек и мишуры в темноте. И пахнет. Чудо как пахнет, сразу стало хорошо.
Я поднялся наверх, сразу в ванную, пустил воду, отогреюсь хотя бы. Проходя мимо Маюшкиной комнаты, я увидел, что дверь открыта, и платье всё так же лежит поперёк кровати. Так и не вернулась и к ребятам не пошла. А я-то