Плэй и Эскэйп таки нарвались на шутку.
– Я знаю одну заброшенную хижину в лесу, – несмело сказал Андроид.
– Красава! – сказал Серёга Симоненко, протягивая руку на дай пять.
– Вот только там во дворе злая собака.
– В смысле, – не понял Симоненко.
– Это была шутка, – сказал Андроид, на всякий случай, сделав шаг назад.
Коца недоумевал, как Катрин могла снизойти до того, чтобы позвонить тому, кто при всех задрал её юбку. С чего это вдруг и как это так? Но Кекс был неудержим в своём оптимизме, забивая на все опасения, которые могли следовать из такого вдруг приглашения.
– Может, перестанешь ныть и поможешь мне собраться, – сказал Кекс, прерывая поток паранойи.
– Зачем тебе на крутой вечеринке швейцарский нож? – сказал Коца, глядя, как друг тщательно собирает рюкзак.
– Посмотри фильм 124 часа, – лаконично ответил Кекс.
– А если бы я был слепым мальчиком?
Два железных аргумента столкнулись на узкой тропинке логики.
– С какого прихода нас вообще зовут на такой крутой сейшин, – опять завел старую пластинку Коца. – Вот так весь год выставляли «игнор», и тут опа – не хотите ли круто зависнуть?
– Жизнь – удивительная штука, правда? – улыбаясь, сказал Кекс, укладывая в рюкзак фен.
Положив ладони на голову, как подросток в американских молодёжных комедиях, Коца хотел иронично воскликнуть: «Зачем!», но увидев, как друг пытается к рюкзаку примостить грабли, решил не спрашивать, зачем нужен фен в лесу. Его больше интересовала красавица Катрин.
– Пипец у нее писец, – сладко улыбаясь, сказал Кекс.
– Та и писец у нее пипец, – представляя то, что говорит, сказал Коца.
Помолчав так с минуту, про себе с головы до ног обнажая Катрин, друзья продолжили свой спор, сводившийся к тому, что только тупой может считать, что на крутой вечерине может пригодиться швейцарский нож, и только наивный может допустить, что их пригласили просто так.
– Капздец ты канделябр! – кинув рюкзак, сказал Кекс.
– А причём тут подставка для свечей?
– Ты приколи, сколько там будет всех благ для веселья!
– И..?
– И, – перекривляя друга, сказал Кекс, после чего выдал истину, достойную Омара Хайяма. – Утром после вчерашнего будет такое как сушнячелло, всем захочется открыть пивка, а открывалку такое как забыли. И тут такой я достаю швейцарский нож. Сечёшь?
– Ты Альфа крут – Омега чел!
– Ты просек? Да!?
– Я просек чел…
– Я открываю пивасик, спасаю всех от жажды – и Катрин моя…
– И Катрин твоя, – в тон товарищу, сладко протянул Коца, но одумавшись, за плечо развернув к себе товарища, спросил:
– В смысле твоя, а я?
– А потом твоя…
– А-а-а, – протягивая ладони для того, чтобы дать пять, стонал Коца, не зная, что друг говорил про открывалку,