Необходимо учитывать, что взятие вселенской столицы православия Константинополя крестоносцами в 1204 г. отозвалось гораздо более сильной реакцией во всем христианском мире, особенно в среде православных государств, чем последующее взятие города турецкой армией под предводительством султана Мехмета II в 1453 г. Незыблемый мир Второго Рима в одночасье рухнул перед изумленным взором современников. Падение столицы православной империи стало спусковым механизмом реализации потенциально разработанной идейной парадигмы, базировавшейся на претензиях русских князей и образованного класса на духовное и политическое наследие павшей империи ромеев. Однако сами эти идеи имеют своим фундаментом целый комплекс воззрений, отраженных в русской письменности XI столетия. Эти идеи нашли отражение как в ранних памятниках древнерусской литературы – «Слово о законе и благодати», «Повести временных лет», «Слово о погибели земли русской», – так и в культовых памятниках архитектуры, в создаваемых сакральных пространствах, маркированных этими памятниками, а также в символике их архитектурно-декоративных деталей. Парадигматические параметры идейной конструкции Русь – «Новый Израиль» в эсхатологической перспективе, заложенные при митрополите Илларионе с момента падения Царьграда, стали принимать устойчивые очертания духовно-идеологической константы, нашедшей впоследствии свою законченную форму, связанную с изменением всей политической ситуации в Европе после падения Ромейской империи, в посланиях старца Филофея в XVI столетии. Именно «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона, «Похвала» Иакова Мниха, «Повесть временных лет» стали теми фундаментальными памятниками культуры, в которых полно и всеобъемлюще раскрывается идеал национально-государственный древнерусского времени, созидается смысловое поле духовной, культурной и политической самоидентификации древнерусского этноса.
Полисемантизм идей «нового священного народа» – хранителя истинной веры и идеи «священного царства», являющегося оградой Церкви Христовой, органический синтез этих представлений о последнем эсхатологическом царствии и о русском народе как о народе – хранителе чистоты православия, представления, отраженные в древнерусских литературных памятниках киевского периода, преобразовываются в этот период истории в устойчивую идейную парадигматическую модель «Нового Израиля».
2. Вера есть высшая функция духовной жизни социальных коллективов. Это есть высшая ценность, смысловое ядро исторической общности. Идеал сохранения чистоты православного вероучения нашими предками стал основным фактором становления русской средневековой цивилизации в совокупности составляющих ее институтов: Церкви, государства и общества. В купель крещения Русь князя Владимира Святославича вошла всем своим молодым государственным организмом, и с этого момента Церковь и государство стали частями одного целого, нераздельного цивилизационного единства, нашедшего
