Конечно, этот текст нужно рассматривать в более широком поле христианской традиции. Он не может претендовать на безусловное свидетельство в пользу исключительно символических актов первых русских князей-христиан по «translation hierosolymi», переносу священного топоса в Киев. Однако общехристианская традиция не отменяет и символического прочтения данной надписи, тем более что такое прочтение занимает свое место в ряду иных фактов, которые прочитываются именно как единый и продуманный идеологически насыщенный текст. Претензии Киева на особый статус, на статус города – соперника Константинополя не остались без внимания в этот период и в Европе. Адам Бременский в «Деяниях архиепископов Гамбургской епархии» в середине XI века описывает Русь в таких эпитетах: «Ее столицей (Руси) является Киев, соревнующийся с константинопольским скипетром, славнейшим украшением Греции», а Ярослав назван «священным королем Русов»[63] [63]. Для средневекового немецкого хрониста не укрылась идеологическая и политическая «соревновательная» программа первых русских христианских государей по отношению к Константинополю. Очевидно, что этот факт был уже вполне осознанным для иностранцев и имел определенную временную традицию на Руси.
Продолжением созидания нового христианского священного центра, его следующим этапом стало строительство Успенской церкви Киево-Печерской лавры. По преданию, сама Богоматерь явилась греческим строителям и повелела им идти в Русскую землю. Мощи святых строителей, сподобившихся явления Богородицы, и ныне почивают в Лаврских пещерах. Легенда говорит о том, что Богородица вручила строителям и священный модуль будущей постройки: «Меру послала – пояс Сына Своего». Это дало основание тому, что Успенский соборный храм Печерского монастыря стал восприниматься как «Богосозданный» и стал праобразом всех монастырских церквей домонгольской Руси, а равно и всеобщим каноном храмоздательства. Но главное, что в этой легенде средневековое сознание уже предугадывало избранность Русской земли самой Богородицей. «В богословской экзегезе еще со времен Ефрема Сирина (V в.) Богоматерь осмыслялась как центральный образ в плане божественного Спасения и воплощение Небесного Иерусалима[64] [64]. Неслучайно Богоматерь, как утверждается в одной из новелл Киево-Печерского патерика, намеривалась «поселиться» в Киеве: «Хощу церковь взъградити себе в Руси, в Киеве… Прииуду же и сама видете церкве и в неи хощу житии»[65] [65]. Мы видим, что уже в домонгольский период древнерусское сознание ясно и четко моделировало создание нового сакрального топоса на Руси в качестве нового «удела Пресвятой Богородицы».
1.6. Ромейское наследие. Осмысление византийской традиции в русской духовной и политической культуре XII–XVI вв
Для мировоззрения средневековой Руси особое место занимали два аспекта. Во-первых, для Руси домоногольского периода актуальной задачей