Though, in the old days I, not once,
Over the dictionary glanced.
XXVII
But now it’s not right thing to purpose,
We’d better gallop to a ball,
Where after changing of the clothes
Onegin speeded after all.
In front of faded building rows
Along the sleepy corridors
The double lamps of carriage lines
Pour out light and cheer the minds,
And rainbow on the snow induce.
The lampions shine all around,
A mansion glitters on a ground.
In windows shadows are produced
By moving heads of noble dames
And fancy looking odds and cranks.
XXVIII
Вот наш герой подъехал к сеням;
Швейцара мимо он стрелой
Взлетел по мраморным ступеням,
Расправил волоса рукой,
Вошел. Полна народу зала;
Музыка уж греметь устала;
Толпа мазуркой занята;
Кругом и шум и теснота;
Бренчат кавалергарда шпоры;
Летают ножки милых дам;
По их пленительным следам
Летают пламенные взоры,
И ревом скрыпок заглушен
Ревнивый шепот модных жен.
XXIX
Во дни веселий и желаний
Я был от балов без ума:
Верней нет места для признаний
И для вручения письма.
О вы, почтенные супруги!
Вам предложу свои услуги;
Прошу мою заметить речь:
Я вас хочу предостеречь.
Вы также, маменьки, построже
За дочерьми смотрите вслед:
Держите прямо свой лорнет!
Не то… не то, избави боже!
Я это потому пишу,
Что уж давно я не грешу.
XXVIII
Here is my hero at the entrance,
He passed a doorman in a rush,
Flied up the marble steps of staircase
And fixed his hair by fingers brush.
He gets into the crowded hall,
The music tiers to make roar,
Mazurka entertains the crowd
The noise and crush are all around.
The guardsmen’s spurs are jingling lightly,
The flying feet of dancing dames
Leave in the air a charming trace,
The watching eyes are shining brightly.
And jealous whisper of the wives
Dies in the violins’ roars and cries.
XXIX
In days of revels and sensations
The balls to me made great delight,
It was right place for declarations,
For handling letters perfect site.
Oh, you, an honorable spouse!
I am appealing to your nous,
Please, listen to me and be wise,
I call you to oppose the vice.
And you, the mothers, be more strict
And to your daughters pay attention,
Keep your lorgnette at right direction,
Or, what can be? … Oh, God forbid!
I write these lines one reason for,
Since I am not a sinner more.
XXX
Увы, на разные забавы
Я много жизни погубил!
Но если б не страдали нравы,
Я балы б до сих пор любил.
Люблю я бешеную младость,
И тесноту, и блеск, и радость,
И дам обдуманный наряд;
Люблю их ножки; только вряд
Найдете вы в России целой
Три пары стройных женских ног.
Ах! долго я забыть не мог
Две ножки… Грустный, охладелый,
Я все их помню, и во сне
Они тревожат сердце мне.
XXXI
Когда ж, и где, в какой пустыне,
Безумец, их забудешь ты?
Ах, ножки, ножки! где вы ныне?
Где мнете вешние цветы?
Взлелеяны в восточной неге,
На северном, печальном снеге
Вы не оставили следов:
Любили мягких вы ковров
Роскошное прикосновенье.
Давно ль для вас я забывал
И жажду славы и похвал,
И край отцов, и заточенье?
Исчезло