– Да, – неожиданно мечтательно сказал он, – у нас нет дискриминации, нет преследования по национальному признаку, нет откровенной лжи, наполняющей местные газеты, – Саша завел двигатель, – тебе понравится в ГДР, товарищ, – Йоахим хмыкнул:
– В Западном Берлине такого обращения не услышишь. Здесь найдется едва ли пара тысяч коммунистов, а на собрания Лиги Либкнехта, – так назывался местный комсомол, – мне ходить запретили из соображений безопасности, – скомкав фольгу, напарник закурил, – ребята оттуда, наверняка будут на вечере…
Судя по забитой машинами стоянке рядом со студенческим клубом, на вечере ожидался аншлаг. Саша тоже с удовольствием послушал бы значащегося в афишке Гюнтера Грасса. Ему понравился «Жестяной барабан»:
– Но мне надо торчать в берлинском захолустье, – он быстро приладил к винтовке оптический прицел, – встали мы удобно, – Саша припарковал машину под фонарем, – отсюда все видно, как на ладони, – не желая излишнего риска, он запретил Йоахиму выходить на стоянку.
– Бинокль у тебя есть, – напомнил Скорпион напарнику, – осмотри машины, проверь, нет ли чего подозрительного…
Поднявшийся ветер раскачивал жестяной колпак фонаря. По гравию дорожки и промороженной голой земле метались яркие блики. По словам Йоахима, на стоянке все было в порядке:
– И здесь все будет, – двери клуба распахнулись, Саша насторожился, – главное, чтобы Рабе оказался напротив винтовки, – Скорпион не сомневался, что пастор выйдет из клуба не один:
– Включи утюг и наткнешься на его голос, – хмыкнул Саша, – значит, и здесь его будет осаждать толпа, – одной рукой держа винтовку, он принял от Йоахима бинокль:
– Все из-за него, – пастор показался в освещенном проеме, – из-за него Маша так себя ведет, – Скорпион прицелился, – я его убью и все наладится…
Рабе сопровождал высокий парень со светлой бородкой:
– Хиппи из богатеньких, я видел его в «Кемпински», – Саша закусил губу, – но выстрелу он не мешает, – он бросил Йоахиму:
– Заводи тачку, сейчас мы смоемся, – двигатель заурчал, винтовка выстрелила почти бесшумно:
– Проклятый мерзавец, – выругался Саша, – он заслонил Рабе своим телом, – толкнув пастора на гравий дорожки, неизвестный парень упал следом за ним. В толпе кто-то завизжал:
– Стреляют! Вызовите полицию, пастор Рабе ранен, – Саша едва успел отклониться. Зазвенело стекло. Йоахим, с разнесенной пулей головой, свалился ему на колени. Саша выматерился:
– Рядом сидела засада, но как они узнали, что я в Западном Берлине? – он едва не хлопнул себя по лбу:
– Давешняя девица меня все-таки видела, – он вспомнил недобрые, прозрачные глаза девушки, – она рассказала обо мне ухажеру, – Саша надеялся, что парень мертв, – а он побежал в БНД…
Времени на раздумья не оставалось. Включив задний ход, вырвавшись в центр стоянки, Саша до отказа