– У меня все в порядке, – сказала она куратору, – Ритберг приехал в Западный Берлин ради знакомства с кузеном, пастором Рабе, – куратор на том конце трубки цыкнул слюной:
– Пастор нам известен, – сказал он лениво, – еще один ренегат вроде епископа Кардозо…
Полина холодно ответила:
– Я тоже ренегат, потому что меня крестили в детстве. Что касается Генриха, то его мать, то есть Каракаль, католичка и всегда ей была. Выбирай выражения, приятель, – Полина разозлилась, – речь сейчас не о Генрихе, – что-то недовольно пробормотав, парень заткнулся. Ей, тем не менее, тоже посоветовали держаться подальше от адвоката Краузе:
– Он непременно навестит Берлин, – Полина перемолвилась парой слов с медсестрами, – Ритберг вчера звонил в Цюрих, пока я ездила в отель за его вещами, – она не сомневалась, что, узнав о ранении племянника, старший фон Рабе связался с доверенным лицом в Бонне. Полина и не хотела болтаться под ногами у мужчин, как выразился бы давешний профессор:
– Я женщина, мое дело вышивание и маникюр, – рядом с ней лежали пяльцы, – но жаль, что я не подстрелила Паука, – длинные ресницы Ритберга дрогнули. Полина отложила газету:
– Сейчас, милый, – захлопотала девушка, – я дам тебе воды. Ты, наверное, хочешь…, – она указала глазами на дверь, ведущую в ванную комнату. Адольф наотрез отказался пользоваться уткой:
– Я могу ходить, – заявил он, – ранение легкое, незачем делать из меня инвалида, – Полина поднесла к его губам госпитальный поильник. Адольф улыбнулся:
– Пока нет, но я бы не отказался от, – он взглянул на часы, – по времени выходит, что сейчас положен полдник. Я проголодался, Полли, – девушка ласково поцеловала его в заросшую щетиной щеку:
– Значит, ты выздоравливаешь, милый, – на Адольфа пахнуло уютным ароматом цветов:
– Она вышивает мне носовой платок, – юноша взглянул на пяльцы, – бедная девочка, она плакала, когда приехала сюда. Она меня любит, она станет мне лучшей женой, – Адольф твердо пообещал себе сделать предложение на Пасху:
– Полли сирота, – девушка лишилась матери на первом курсе университета, а отца и того раньше, – у нее нет никого, кроме меня. Из нее выйдет отличная супруга для политика, она посвятит жизнь мне и нашим детям, – девушка вспорхнула со стула:
– Сейчас, милый, я все принесу…, – в дверь постучали. Полина рассмеялась:
– Видишь, меня опередили, – нажав на ручку, она ахнула:
– Цветы! Смотри, Адольф, какой красивый букет, – Полина недоуменно взглянула на невысокого, подтянутого мужчину лет тридцати. В его каштановых волосах светились рыжие пряди, виски немного побила седина:
– Она отлично играет, – одобрительно подумал Генрих, – я мог бы поклясться, что она никогда меня