– Ты могла поесть, – недовольно сказал Джон, – мне предстоит весь вечер торчать на парковке студенческого городка, а ты вернешься в «Кемпински», – сунув нос в бардачок, Полина вытащила оттуда черный браунинг, похожий на оружие полицейских:
– Это Генриха, – сказала сестра утвердительно, – вы с ним виделись? – Джон, разумеется, не сказал сестре о случившемся у кузена с Лаурой:
– Все было от одиночества, – невесело признался Генрих, – я ей оставил записку, объяснил, что совершил ошибку, – Джон вздохнул:
– Я все понимаю, – его взгляд упал на искалеченную руку, – я и сам…, – больше он ничего говорить не стал:
– Генриха, – подтвердил Джон, – положи на место, браунинг мне пригодится вечером, – даже бровью не поведя, Полина сунула оружие в сумочку по соседству с маникюрным набором:
– Ты никуда не поедешь, – угрожающе сказал Джон, – я высажу тебя у отеля, а вечером ты отправишься в филармонию, поняла? Ты девчонка, ты…, – сестра выставила вперед упрямый подбородок:
– Меня учили стрелять люди с военным опытом, – коротко сказала Полина, – Моссад не жалеет ресурсов на подготовку агентов. Не забывай, что Паук меня изнасиловал, – она раздула ноздри, – не спорь со мной, иначе я заберу пистолет и сама поеду на Шлахтензее…
Джон стукнул кулаком по оборванной оплетке руля:
– Ритберг может тебя увидеть и тогда…, – Полина отхлебнула кока-колы из початой бутылки:
– Не увидит. Для этого меня тоже готовили, – коснувшись медной цепочки на его шее, девушка улыбнулась:
– Я хочу, чтобы моя сестра была счастлива с моим братом, то есть с тобой. Тебя нельзя погибать, Джон, у тебя двое детей, – он пробормотал:
– Я не сделал Фриде предложения…, – Полина фыркнула:
– Холланды долго запрягают. Я и сама такая, мне надо было, – оборвав себя, она велела: «Поехали».
Заснеженную стоянку студенческого городка неожиданным образом плотно забили машины. Джон хлопнул себя по лбу:
– Генрих говорил, что на вечере выступает Гюнтер Грасс. Здесь собралось больше народа, чем в филармонии на концерте Караяна, – к его неудовольствию, места под редкими фонарями были заняты. Найдя свободный клочок асфальта рядом с пешеходной дорожкой, Джон ввинтил туда опель:
– Выходить из машины нельзя, – предупредил он Полину, – свет включать нельзя, курить нельзя…
Сестра оглянулась:
– Думаешь, Паук здесь, – к вечеру небо опять затянули тучи, – но как мы его увидим, вокруг сотня машин, – Джон взглянул на пока пустынный гравий дорожки:
– Не увидим, а услышим, – мрачно сказал он, – остается надеяться, что Генрих не забудет мои инструкции…
Выключив двигатель, он откинулся на сиденье: «Придется нам подождать».
– Американцы хуже нацистов, – крикнула долговязая девица с распущенными