На лице Акимки отразилось неподдельное страдание. Однако он, к своей чести, хоть и был до полусмерти напуган, в страшную минуту повел себя достойно:
– Вась, слушай, – зашептал он с жаром, – Они ведь за мной шли, пусть уж меня и забирают. Про тебя-то они не догадываются. Ты спрячься здесь, а я их отвлеку. Может для тебя еще обойдется все.
Едва успел Акимка это проговорить, как снаружи раздался насмешливый, приглушенный как у любого оборотка голос:
– Эй, кто в теремочке живет? – в ответ на эту незатейливую шутку с другой стороны теплушки послышался такой же глухой смех, – Вылазь крот, ты попался!
– Ну, все, Вася, – от страха и одновременной с ним решимости голос Акимки звучал почти торжественно, – Прячься, я выхожу.
А затем Акимка решительно распахнул дверь и вышел на улицу.
Васька понимал, что прятаться в малюсенькой теплушке бесполезно, если лис зайдет сюда, то обнаружит его непременно. Он припал к дверной щели и в лунном свете отчетливо разглядел конного лиса, владельца насмешливого голоса.
Человек и его оборотень со стороны видятся одновременно как два наложенные друг на друга изображения. При этом, если сосредотачивать внимание на человеке, то человек виден ярко, а зверь – блекло и призрачно, а если перевести внимание на оборотня, то призрачным и блеклым становится сам человек.
Васька сейчас, конечно же, разглядывал именно оборотня. Это был довольно старый лис. Некогда рыжий мех побурел и перебивался серыми седыми клочьями. Желтые клыки угрожающе скалились, а злые черные глазки беспокойно и непрерывно бегали с предмета на предмет, ни на чем подолгу не останавливаясь. Затаив дыхание Васька смотрел, что будет дальше.
Выйдя на улицу, Акимка начал разыгрывать настоящее представление. Сделав вид, будто только что проснулся, он зевнул во весь рот и почесался:
– Здрасьте, дяденька, – протянул он сонным голосом, – Вы никак за куренем приехали? Так рано еще. Рубщики сюда только на следующей неделе придут. А меня вот наперед послали, чтобы я тут все подготовил. Дров натаскать, воды наносить, двор подмести. Вы опосля приезжайте, когда артельщики здесь будут.
Злые глазки лиса вперились в Акимку:
– Ты что, щенок, зубы мне вздумал заговаривать? – старый лис засмеялся ледяным смехом, – Эй, Мегул, давай-ка сюда. Волчонок решил, что он хитрей старого лиса.
На зов старика к двери теплушки подъехал еще один конный лис, намного моложе первого, и, судя по схожести черт, мог сойти за его сына. Как и старый, молодой лис был по-охотничьи одет в короткую меховую куртку и шапку с волчьим хвостом, недвусмысленно указывающую на род его занятий.
– Ты слышал, что он говорит? Предлагает нам «опосля» приехать. А, Мегул, может мы «опосля» приедем? – теперь уже оба лиса смеялись во весь голос.
– Так с меня-то какой спрос? – Акимка продолжал ломать дурака, – Мне-ж еще даже пятнадцати нету. Я за мужиков решать не могу.
– Я