Мы принимаем гибель мира со смирением, как естественный ход вещей. Видимо, в этом и состоит русская национальная идея.
Музыканты забренчали,
Люди в зале замолчали.
Посмотри на Арлекина —
Кольку!
Вот он с Ниной-Коломбиной
Пляшет польку.
«Динь-динь-дили-дон»,
Вот кот Спиридон.
Что за шум вдалеке?
Глянь-ка:
На Коньке— Горбунке
Едет Ванька!
Распроклятого буржуя
В три минуты уложу я.
Девчонка комсомолка
Не боится волка.
Из ковра и двух зонтов
Для спектакля змей готов.
У Петрушки
Палка,
Мне Марфушку
Жалко.
Спящая красавица
Спит не просыпается.
Вот пред вами вся орава.
Браво! браво! браво! браво!
Наш загадочный покровитель объявился снова. Прислал двоих хмурых, раскосых великанов, которым Ольга не хотела открывать. Я открыла. Они сразу прошли в кухню – мешок картошки, мешок угля, мешок поменьше, внутри – яблоки, сахар, крупа, консервы. Отдельно, завернутые в бумагу – апельсины. Роскошь!
Ольга варит куриный суп.
Ольга знает всё о балете. Но понимает только практическую сторону. Так уж она устроена. Она земной человек, она думает, а не чувствует.
Я не хочу, чтобы меня думали. Я не говорю ей, так как не хочу ее расстраивать. Я ее люблю.
Три часа с перерывами занималась у станка. Мой естественный темп prestissimo или allegro moderato.
Сейчас я в прекрасной форме. Если он попросит, я соглашусь выступить перед ними. Это мой долг. В конце концов, они тоже люди. По крайней мере, не лишены человечности. Их сердца тоже из плоти и крови, как наши. Мы не должны их бояться. Мы должны учиться жить заново.
Разрушение искусства влечет за собой катастрофу мира. Я чувствую эту взаимосвязь.
Упадок, декаданс, fin de siecle. И рядом – космизм, футуризм, будетлянство. Мечта о великом общем будущем человечества. Из этих спор прорастает разрушительная война, революция, катастрофа.
В сентябре семнадцатого года Нижинский последний раз вышел на сцену. Он танцевал «Видение розы». Он знал, что время закончилось – мир, в котором Вацлав Нижинский был богом, обрушился навсегда.
Величайший в мире танцовщик умер в тысяча девятьсот девятнадцатом году. Источник радости в его душе иссяк, от огня остались только угли.
В его телесной оболочке еще тридцать лет сохранялась видимость жизни. Жена перевозит его из одной клиники в другую, обращается к лучшим врачам. Паломничество в Лурд, в другие монастыри. Поклонение чудотворным мощам, спиритические сеансы…
Бедняжка, она так хочет снова увидеть его парящим над сценой!
Вацлав почти не говорит, не узнает