– Дедуня!!! Бабуля!!! – одной ручкой дитятко сграбастало и деда, и бабку и, несомненно, закружило бы от избытка чувств, но, подумав о последствиях, только слегка прижало к груди и поставило на место. А из-за спины выглядывало еще одно создание миниатюрное, и, несомненно, небесное, ибо такие голубые глаза бывают только у весеннего неба, когда в самой глуби его кружит журавлиная стая…
Ах, как бежит время, как проносится! Кажется, и сам еще недавно был таким же молодым и веселым, и все казалось еще впереди, все успеется, а оглянешься назад – кануло куда-то, растворилось в сутолоке в не разобрать – что же успелось?!
…Я не стал мешать встрече и, еще раз напомнив о договоре, удалился.
И вот пришло долгожданное утро! Заря разгоралась. Где-то, возможно, уже гремели первые выстрелы, и кто-то, возможно, уже вкусил охотничьей удачи. А дед Пичка все не появлялся. В нетерпении я сам отправился к нему, но окна его избушки были темны, а калитка, чтоб ночью не вышла корова – на запоре. Заслышав меня, Барсик потянулся, зевнул, точно хотел сказать: шел бы и ты, братец, отдыхать…
Старик проснулся часов в десять и, протерев глаза, страшно сконфузился:
– Понимаешь, внучек вот приехал… С женой…
Я понимал.
…А какой сон привиделся! Вроде сидим мы на каком-то болотце, вечереет, и утка вот-вот повалит. А я вроде спать хочу спасу нет! Глаза, ну прямо сами собой закрываются! А тут и утка как повалит! Аж свист стоит! Ты палишь, а я глаз открыть не могу! Пальцами веки раздвину, только за ружье, а они снова закрылись, подлые! А ты жах! жах! – дуплетами! А утки об землю – шмяк! шмяк!.. Смачно так шлепались, аж сейчас в ушах слышно…
– Да-а… А на каком хоть болотце?
– Шут его знает! Неприметное какое-то болотце, сразу и не поймешь!
– А утка какая шла, кряква, чирки?
– Откуда я знаю? Стрелял-то ты!
– Вот те на! Я ж их не видел!!
Мы заспорили. И только когда моряк от смеха свалился на кровать, а привыкшая ко всему бабуля закричала: «Окстись, ненормальные!» – спохватились. Старик тут же заявил, что сон, должно быть, в руку, и потому, не мешкая, нужно сей момент отправляться на охоту. И мы отправились. Вначале дед Пичка забыл дома патронташ, потом обнаружил на ногах домашние шлепанцы вместо сапог и снова пришлось возвращаться…
Наконец, все заботы остались позади. Поле, шорох стерни, терпкий запах сухого камыша – мы снова окунулись в мир близкий и дорогой, мир, дарящий покой и радость открытий. День выдался чистый, прозрачный, один из тех удивительных, которые случаются в межсезонье, между летом и осенью. Пауки плели тенета в сухом чернобыльнике, на скошенных полях паслись черно-белые чибисы. Едва видимые в высоком небе, кружили медленную карусель журавли, и тревожно-радостный крик их плыл над землей…
К вечеру мы соорудили два скрадка неподалеку от безымянной лужицы и стали ждать. Тонко звенели комары. Приятель задумчиво вздыхал и клевал носом.
– Ты