– Потому что Трапани есть город-полк – два полка! Тамошняя чернь только тем и живет что поддерживает епископу славу о городе: Трапани – неприступный! И вам его не взять!
Переводя на французский Франсуа д’Обюссон вдруг заметил куда их направляет выехавший наперед Мачете… На заросли низкого кустарника, которые по-видимому и вдохновили чичисбея на речь, никогда не изобиловавшую юмором, но сарказмом.
Их-то как раз тоже приметил Мачете и вел раздавшуюся во флангах конную массу людей, не желавшую пересекать островок зарослей вдоль, а объехать, тем более что сразу за кустами начиналась редко поросшая ими горка… Из заросли выпрямившись встал с корточек как кузнечик подвижный зелененький человечек и первые секунды замерев во взгляде: как бы еще ожидая что определиться точно ли на него едут? Определив что точно, повернулся задом и дал стрекача напролом через траву и кусты, а так же и через попавшуюся на пути горку, выбрав самое неудачное на ней место, где пришлось цепляться за травы и камни, и лезть! Взобравшись на гребне он оглянулся, обтекающая масса конного отряда надвигалась прямо на его горку, уже взбираясь по круче.
Виттили бросился наутек ещё выше!
Французских кавалеристов очень забавляло все то, что делает разбойничья душа Мачете и они не преминули взять сложное препятствие в очень неудобных условиях – даже вдвоем на коне, но первыми же забрались те, кто сидел на коне в одиночку. Спуск далее представлялся не крутой, но его-то как раз недооценил по-видимому, бегущий с испуганным рёвом типчик в зеленом, мелко и быстро передвигая ногами и хромая на одну, а так же и опускал руки, чтоб помогаючи себе приложиться к перемещению дальше, от чего казался еще ниже и вычурней, и в своем расхлябавшемся берейторском костюмчике, создававшим впечатление как великовато сшитого, раздувшегося по крайней мере.
С гиканьем и хохотом французы пустились на небольшом скаку за ним в направлении подошвы холма, которая в том месте, куда забегал бегущий со всех ног преследуемый, казалось как слившаяся со склона лава, толстый вязкий поток, который четко выделялся порогом над остальной землей. На него-то с усталого разбега и забежал с поднимаемым облаком пыли о жухлую траву насмерть испуганный берейтор, теряющий больше сил на само чувство страха. Скованный им, не чуя ни сердца, ни ног, Виттили вяло лез по склону с нервным испуганным рыданием, как услышал за собой ко всему прочему и выстрелы. Сердце его ёкнуло, он в бессилии что-либо поделать, решил сдаваться! Поворачиваясь, почувствовал беспомощность незнания того как это сделать для примирения или вообще вступить в дружбу? Дыхание сперло настолько, что тяжко было даже дышать, не то что кричать. Сердчишко так же прыгало в теле, когда при виде преследователей у него вдруг нашлись силы и он продолжил взбираться на кручу не жалея ни рук, ни ног.
Когда же