Шевалье д’Обюссон заметил что Мачете что называется линяет, постепенно затесываясь в самую гущу.
– Приготовьте оружие! – скомандовал он задним, когда как передние вместе с ним обо всем уж договорились. С левого края была оставлена лазейка, но такая чтобы в нее невозможно было проехать, а впечатление о серьезности их намерений раньше времени не создавать. Меж тем оно шло, авангарды отряда и кавалькады сближались и сблизились настолько, что Франсуа сам себя поймал на желании разглядеть обладательницу синего платья из воздушного шелка и кашемирового плаща, перекинутого через руку, но ее не было видно из-за темной фигуры старика с широкой грудью намеренно прикрывавшего ее за собой. Не заметил как наступил момент: масса конных французов являвшая собой невозможность сузиться, заслоняя тем самым проезд разбухшей голове кавалькады, заставила приостановиться… и в этот самый лучезарный миг Франсуа увидел подавшуюся вперед на своем коне саму синьорину, ее лицо!…встретилось с ним и пленило светлым нежным видением женской прелести, устремленной к нему… Сколько длились эти светозарные мгновения?…невозможно было почувствовать, но как темная тень навалился, оттеняя ее собой старик чичисбей, заметивший нескромность своей подопечной. Закрывая собой и резко раздраженно придерживая ее коня, процедил сквозь зубы:
– Здесь нет его высочества!…
Но и находясь в стороне от нее на медленно переминающемся с ноги на ногу коне Франсуа заметил как она невольно и опасливо попыталась взглянуть чуть назад в его сторону, стараясь отыскать глазами того, кого она видела… как ему казалось. Но смутившись вида грозной рати, или же следящего за ней чичисбея опустила голову, повернувшись вперед. Тут ее вовсе закрыла собой фигура сопровождающего всадника, вместе с несколькими другими, составляющими головной костяк кавалькады, упорно пробивающийся по краю. Мачете откуда-то сзади крикнул: Его нет! Но и сам же крикнул в сторону кавалькады:
– Бей прихвостней-кампиери!
…Накаляя и без того наколенную обстановку; однако д’Олон с натянутым нагло-невидящим лицом перестал напирать на чичисбея, предоставляя дорогу. Заминка вызванная затором прошла сама собой, когда французы разобравшись что делать проехали мимо.
Шевалье Франсуа испытывал сожаления, что не напер на ее сопровождавших, как д’Олон, тогда бы было намного лучше… увидеть вблизи, произвести впечатление, даже вызвать испуг, а то что она могла заметить, запомнить в нем так, может быть ствол пушки, на коем висела его нога и который находился как раз по ее сторону наискось?… Хотя нет, она не смогла просмотреть из-за скопления эту бравурную деталь с ним. Вместе с тем на его разгорающийся рассудок действовали сомнения: