– Финальная сцена кажется не просто искусственной, а вообще не логичной. Протей, друг Валентина, любивший Джулию, ни с того, ни с сего вдруг начинает объясняться в любви к девушке своего друга Валентина, к Сильвии. Но это бы еще ничего. Он почти тут же просит прощения за свое нелогичное поведение. И это еще бы ничего. Но все тут же прощают его! Как говорится:
– Финита ля комедия! – Ибо теперь уже даже не смешно. Ибо никто уже ничего не понимает. Что Это?
Дж. Довер Уилсон – критик говорит о несообразности финала. И объясняет эту несообразность дефектностью рукописи. Это раз. Второе предположение:
– Рукопись создана из ролей.
Для каждого актера были написаны отрывки, а потом их соединили в рукопись пьесы. Что-то пропустили. В тексте нет, а на сцене что-то там имелось в виду, как само собой разумеющееся.
Другие противоречия объясняются неопытностью раннего Шекспира. Это когда он пишет:
– Падуя, – а надо бы Милан, где встречаются друзья.
И просто описками Шекспира.
– У тебя сигареты есть? – спросила Даша.
– Я не курю, – сказал Алексей. – Впрочем, сигареты у меня есть. Может принести кофе? У тебя в горле не пересохло? Ты волнуешься.
– Кофе давай. А насчет волнения – это вполне естественно. Я ведь сделала открытие.
Она выпила половину чашки, и продолжила свою пламенную речь.
– Друзья мои! За несколько сотен лет никто не заметил еще одного противоречия. Такого же в принципе, как и перечисленные, но ключевого. Да, это противоречие можно назвать:
– Кодом Шекспира.
Смотрите. Все замечают, что лес, в который попадает герой, не итальянский. Это Шервурдский, английский лес!
Кстати, насчет того, что все замечают противоречия. Нет, конечно. Как сказал Пушкин – это особый талант внимательного критика. Так можно прочитать Два Веронца, и ничего, все покажется нормальным, и не заметишь, так называемых, знаменитых ляпов Вильяма Шекспира. Тем не менее, продолжаю дальше. Замечают нелогичное поведение Протея в финальной сцене, замечают еще более нелогичное поведение друзей Протея, которые его прощают. Замечают, что Валентин плывет из сухопутного города Верона в сухопутный город Милан. Замечают, что встреча в Милане, объявляется встречей в Падуе.
И не замечают, что перед нами не Валентин, не друг его Протей, не Джулия, дама, любимая Протеем, не Сильвия, дочь герцога, любимая Валентином, не Ланс, шут Протея, не Спид, шут Валентина, а:
– Актеры! – Да, друзья мои, это были актеры. А не сами люди. Фантастика! Все это видели, но никто не знал. Никто не знал этого Кода Шекспира. А ведь это то же самое противоречие. Смотрите:
– Вместо итальянского леса мы видим Шервурдский лес. Это не описка, и не незнание по молодости лет отличия между итальянскими лесами и английскими. Просто Шервудский лес здесь:
– В роли итальянского! – Точно так же, как Шекспир в роли, например, Протея.
И точно