– Не полюбила б, конечно! Я его только пожалела бы… а может быть, и возненавидела бы, если б он был уродлив и груб.
– Но есть и другие красивые, богатые молодые люди на свете – может быть, даже богаче его и красивей. Что помешало бы вам полюбить их?
– Если и есть, они мне не встречались: я не видела другого такого, как Эдгар.
– Может, со временем встретите. А мистер Линтон не всегда будет молод и красив – и, возможно, не всегда богат.
– Сейчас это все у него есть, а для меня важен только нынешний день. Ты ничего не придумаешь умней?
– Хорошо, тогда все в порядке: если для вас важен только нынешний день, выходите за мистера Линтона.
– Мне на это не нужно твоего разрешения – я все равно за него выйду. И все-таки ты не сказала мне, правильно ли я поступаю.
– Правильно, если правильно выходить замуж только на один день. А теперь послушаем, о чем же вы печалитесь. Брат ваш будет рад, старые леди и джентльмен, я думаю, не станут противиться; из беспорядочного, неуютного дома вы переходите в хорошую, почтенную семью; и вы любите Эдгара, и Эдгар любит вас. Все как будто просто и легко: где же препятствие?
– Здесь оно и есть! – ответила Кэтрин, ударив себя одной рукой по лбу, другою в грудь. – Или где она еще живет, душа… Душой и сердцем я чувствую, что не права!
– Удивительно! Что-то мне тут невдомек.
– Это и есть моя тайна. Если ты не будешь меня дразнить, я тебе все объясню. Я не могу передать тебе этого ясно, но постараюсь, чтобы ты поняла, что я чувствую.
Она снова подсела ко мне; ее лицо стало печальней и строже, стиснутые руки дрожали.
– Нелли, тебе никогда не снятся странные сны? – сказала она вдруг после минутного раздумья.
– Да, снятся иногда, – ответила я.
– И мне тоже. Мне снились в жизни сны, которые потом оставались со мной навсегда и меняли мой образ мыслей: они входили в меня постепенно, проникая насквозь, как смешивается вода с вином, и меняли цвет моих мыслей. Один был такой: я сейчас расскажу, но, смотри, не улыбнись ни разу, пока я не доскажу до конца.
– Ох, не нужно, мисс Кэтрин! – перебила я. – Мало нам горестей, так не хватало еще вызывать духов и смущать себя видениями. Бросьте! Развеселитесь, будьте самой собой! Посмотрите на маленького Гэртона! Ему ничего страшного не снится. Как сладко он улыбается во сне!
– Да, и как сладко богохульствует его отец, сидя один взаперти! Ты, верно, его помнишь круглолицым крошкой, совсем другим – почти таким же маленьким и невинным, как этот. Все-таки, Нелли, я заставлю тебя слушать: сон совсем коротенький. И сегодня ты меня уже не развеселишь!
– Не стану я слушать! Не стану! – заговорила я поспешно.
В ту пору я верила в сны – да, впрочем, верю и теперь; а в Кэтрин, во всем ее облике, было что-то необычайно мрачное, и я боялась чего-то, что могло мне показаться предвещанием, боялась предугадать страшную катастрофу. Кэтрин обиделась, но продолжать не стала. Делая вид, что говорит совсем о другом, она опять начала:
– Если