В марте Александр снова ездил в Тверь к Екатерине Павловне обсудить самые неотложные вопросы государственного устройства, надвигающуюся неотвратимую войну с Наполеоном.
Екатерина Павловна в советах хватала чересчур далеко. Она согласилась: нужно в ближайшее время объявить рекрутский набор, норма – одного с сотни, и тотчас прибавила:
– Чтобы поставить Наполеона на место, брать надобно десять человек со ста. Тебе нужно усилить армию не ста тысячами – у Наполеона под ружьем 700 или 800 тысяч солдат – а миллионом.
– Но ведь миллион нужно обмундировать, обучить, вооружить. Его кормить ведь надобно, миллион! Губернии, где встанут войска, оголодают за неделю… Тогда жди бунта.
Теперь, просматривая донесения своего единственного надежного разведчика, полковника и флигель-адъютанта Александра Ивановича Чернышёва, Александр понимал: сестра права. Нужно увеличить армию на миллион.
Год тому назад Чернышёв сообщал: Наполеон заявил генералу Врангелю, прибывшему от прусского короля с известием о смерти королевы Луизы: «В 1814 году, имея четыреста тысяч солдат, я возобновлю войну». Вопроса с кем – не существовало. Европа, с Пруссией, с Австрией, – под его властью. С Испанией война не утихает, с Англией тоже не кончалась. Остается Россия. И четыреста тысяч у него уже наготове.
Известия достоверные. Чернышёв завербовал в корреспонденты некоего Мишеля, офицера генерального штаба французской армии. Два раза в месяц военный министр подносит Наполеону «Отчет о состоянии французской армии». В отчете фиксируются все изменения в численности отдельных частей, во всех их перемещениях, обо всем офицерском корпусе, с назначениями и отставками. Сей «Отчет» проходил через стол Мишеля, и его копия тотчас оказывалась в руках Чернышёва.
Просмотрев последнюю сводку о войсках Наполеона, присланную из Парижа, Александр открыл другую папку и прочитал пересказ письма Наполеона королю Вюртембергскому: «Войне быть. Война начнется против личной воли императора Александра и его, императора Наполеона. Современный мир – это оперная сцена, которой управляют машинисты-англичане».
В этой же папке был доклад генерал-адъютанта графа Шувалова Павла Андреевича о переговорах с Наполеоном в Сен-Клу. «Я не хочу воевать с Россией, – сообщал Шувалов сказанное французским императором. – Это было бы преступлением, потому что не имело бы цели, а я, слава богу, не потерял еще головы и еще не сумасшедший, что пожертвую, быть может, 200 тысячами французов, чтобы восстановить Польшу».
Александр отложил лист, встал, подошел к окну. Нева. Державная Нева. Наполеон сражений не проигрывает. Но власть-то над миром у Бога! Бонапарт свою волю почитает за верховную. Аттила, Чингисхан, хазары, половцы, поляки… За грехи послан? За чьи? За грехи народа или же за грехи царя?
Тень птицы скользнула по стеклу, и, поспевая за тенью глазами, Александр увидел… Напряг виски, напряг глаза – разумеется, ничего. Но душа была