После обеда Преображенский собирается в оперу. Борменталь с уважением спрашивает, когда профессор все успевает. «Успевает всюду тот, кто никуда не торопится, – назидательно объясняет хозяин. – Конечно, если бы я начал прыгать по заседаниям, и распевать целый день, как соловей, вместо того, чтобы заниматься прямым своим делом, я бы никуда не поспел… Я сторонник разделения труда. В Большом пусть поют, а я буду оперировать. Вот и хорошо. И никаких разрух».
Пес, который все это время лежит на полу столовой и даже получает от профессора то кусок ростбифа, то ломоть осетрины, недоумевает, почему профессор так привязался к нему. В конце концов пес приходит к выводу, что он красавец, потому и понравился Филиппу Филипповичу.
«В течение недели пес сожрал столько же, сколько в полтора последних голодных месяца на улице… Во время этих обедов Филипп Филиппович окончательно получил звание божества». На пса надевают широкий блестящий ошейник. Вначале Шарик чувствует себя на привязи ужасно, ему стыдно, но «пройдя по Пречистенке до храма Христа, он отлично сообразил, что значит в жизни ошейник. Бешеная зависть читалась в глазах у всех встречных псов… Милиционер посмотрел на ошейник с удовольствием и уважением, а когда вернулись, произошло самое невиданное в жизни: Федор-швейцар собственноручно отпер парадную дверь и впустил Шарика».
Однажды Борменталь прибегает со странным известием о «подходящей смерти». Преображенский распоряжается срочно готовить операционную, отменить все визиты, не подзывать его к телефону. Зина