Мы слезли с великов и пешком спустились к реке – к нашему дорогому «Марлину». Это длинная лодка с прямоугольной кормой и навесным мотором, быстрая, как ветер. По выходным мы не заводили мотор – экономили топливо. До города добирались на веслах. Я погрузил велики на борт, Крыса отвязала веревку, и мы оттолкнулись от берега.
Я вообще люблю утро, а на реке утром особенно хорошо. Река Ассинибойн была нашей Амазонкой. Иногда она и правда напоминала Амазонку – высокие деревья заслоняли солнце, кое-где его лучи пробивались сквозь кроны, и в ярких пятнах света играли бабочки. Тишину лишь изредка нарушал крик неведомой птицы – почему бы не экзотической? – да удар сомовьего хвоста по поверхности воды. Только это и плеск весел.
Я греб бесшумно, не желая нарушать безмятежности летнего утра. Зря старался – Крыса во все горло запела «Жизнь в розовом цвете» Эдит Пиаф. Раскатистое французское «р» загремело над рекой, и бабочки разлетелись, птицы умолкли, а сом ушел на дно. Я обернулся, посмотрел на маленькое личико Крысы, старательно выводящей рулады, и ничего не сказал. Обойдется. Всякий раз, когда мы плыли по реке, она распевала эту дурацкую песню – именно эту, одну и ту же, хотя знала наизусть все песни в мире! Нарочно хотела меня позлить. Это еще было терпимо, хуже, когда они начинали горланить вместе с папой. Оба воображали себя бог весть какими певцами и не упускали случая исполнить что-нибудь дуэтом. Крыса, папа и Синатра – это больше, чем можно вынести, когда тебе двенадцать лет.
Крыса умолкла, лишь когда мы приплыли в Форкс, местечко у слияния рек Ассинибойн и Ред-Ривер. Если считать Ассинибойн Амазонкой, то Ред-Ривер – это Миссисипи. Скоро по ней пойдут колесные пароходы, заснуют разъездные катера, а по берегам начнут прогуливаться туристы. Но пока здесь было тихо и безлюдно, лишь несколько семей чинно завтракали в ресторанах у воды.
– Хочу моккочино, – сказала Крыса. – Ты греби, греби.
Это следовало понимать как «хочу погулять по Французскому кварталу». Я не возражал – времени у нас было много. Хотя, если бы возражал, идти туда все равно пришлось бы. Не знаю почему – может, из-за того, что случилось с Фелицией, – отец строго-настрого запрещал мне оставлять Крысу без присмотра. Ей уже исполнилось десять, и она вполне могла сама за себя постоять. Но если папа волнуется, спорить бесполезно.
Она повела «Марлин» к противоположному берегу, и мы встали у причала возле собора Святого Бонифация. Я выпрыгнул и привязал «Марлина».
– Пристегни велики к лодке на замок, – велел я Крысе.
Осторожность никогда не помешает. Воришки ведь так и снуют на многолюдных улицах Виннипега.
Мы взбежали по ступенькам, ведущим на набережную, и полюбовались небоскребами за рекой. Над ними не было ни облачка. В самом центре города высилось здание отеля «Форт Гэрри», весьма знаменитого в наших краях, а чуть выше по реке белел мост