– А знаешь, Сережка, ведь наш Георгий был сыном генерала царской армии! Да, генерала артиллерии Андрея Пригоровского. В революцию красные его расстреляли. К счастью, их кухарка забрала к себе пятилетнего Жоржа и усыновила его. Я ту кухарку еще застала в живых. А после войны и лагеря Жора ходил на Подол, где его стриг парикмахер – их бывший конюх. Но Жорж никому не говорил о своем происхождении.
– Надо же. Значит, он – потомственный дворянин, – удивился я.
– Представь себе, что его крестным отцом был последний губернатор Киевской губернии. Ну-ка, погодь.
Поднявшись, тетя Сима ушла в комнату и вскоре вернулась с небольшой сумочкой. Достала оттуда затертую открытку из плотной бумаги, с едва видимым блеклым крестом вверху.
Бережно раскрыв открытку, немного отдалила ее от себя, затем прищурилась, стараясь найти желаемую строку:
– Свидетельство о крещении… Свидетельствует о том… Таинство совершил… Ага, вот. Крестные родители: Федор Федорович Трепов, генерал-губернатор Киева, – она развернула этот документ лицом ко мне. – Да, жизнь у моего Жоржа получилась горькой, как полынь…
Я смотрел на эту затертую от времени бумагу, и перед моим мысленным взором возникали гранитные плиты на заброшенных монастырских кладбищах, где были похоронены царские военачальники, известные украинские и русские ученые, дворяне. Надписи на тех плитах тоже потемнели и стерлись, и все вокруг них поросло травой и бурьяном.
С друзьями мы тогда часто лазали по тем заброшенным кладбищам, искали там, сами не знали, чего…
ххх
А папа Жора лежит на Берковецком кладбище. На линзе, прикрепленной к гранитной плите, его фотография – в полупрофиль, где папе Жоре лет пятьдесят: умное, мужественное и удивительно красивое лицо с благородными чертами. Сын генерала царской армии!
На той же гранитной плите заблаговременно приклеена и другая линза – с фотографией тети Симы. У нее фамилия мужа. Она моложе его на восемь лет. А сколько ей Бог отмерил прожить?..
И шумит над той плитой береза. На киевских кладбищах вообще очень много берез…
2002 г.
ПОСЛЕДНИЙ АВГУСТ
Повесть
Глава первая
1
Легкий скрип дверных петель. Перед тем как потянуть ручку, выдергиваю из-под продырявленного рыжего дерматина клочок войлока. Пальцы сами скручивают из него шарик. Затем дверную ручку – на себя, два прыжка через крыльцо – и вот он, двор.
Недалеко от нашего дома возвышается деревянный электрический столб, к которому приколочена табличка: «Переулок Наливайковский». Переулок – это дюжина хибар, сараи, сад и туалет.
Почему переулок называется Наливайковским, каждый