Он был родом из непонятного мне мира, где совсем иные мерки праведности и греховности, – совсем не те, что предлагали школьные книжки. И я учился быть осторожным в своих суждениях.
В нашем дворе о папе Жоре высказывались самые разные мнения. В этом старике многих раздражало высокомерие. Его считали гордецом, выжившим из ума, хотя ум-то у него был крепкий и ясный, вплоть до последних его дней. О нем порой говорили со снисходительным сочувствием: «Что поделаешь, ему ведь столько довелось хлебнуть на своем веку – и войну, и лагерь, и ссылку»; а иногда шипели за его спиной: «Живет паразитом на шее Симы, только и знает, что ловить рыбу да водку пить». В этих словах была, безусловно, доля правды. Но коль уж речь зашла о «паразите», то следует сказать, что в еде и в одежде папа Жора был крайне неприхотлив. Конечно, и картошка с селедкой тоже стоят денег, но, обращаясь к бухгалтерии, замечу, что он получал пенсию, из которой забирал оговоренную сумму на папиросы и рыбацкие снасти, остальное отдавал жене. Где добывал деньги на водку – эту тайну он унес с собой.
Хотя, повторяю, он всех раздражал. Проходя мимо соседей, лишь едва заметно кивал им седой головой, в чем тоже усматривали непомерную гордыню. Все же его побаивались, и потому всуе предпочитали упоминать его имя пореже.
Помню слова соседки бабы Кати: «Жаль его, но в рай он все равно не попадет» (что за привычка помещать души ТАМ на основании своих куцых представлений!). Баба Катя сказала это у церковной ограды, провожая взглядом мужчин, несущих к автобусу гроб, обитый алой материей с черными лентами. Как на барельефе, из гроба выступал высокий лоб папы Жоры, его крупный нос, виднелись впалые щеки и сухие губы.
А он оказался тяжеловат, гроб с папой Жорой. Хоть был я и парнем неслабым, ростом все же не вышел, поэтому приходилось приподнимать повыше напряженные руки. Меня же, однако, никто не просил приходить в эту церковь, тем более – нести гроб. «Но уж, коль так рвешься, возьми у ног. Теперь подняли. Да заберите эту буханку хлеба и выбросьте огарок! Понесли». Э-эх…
ххх
Солнце уже припекает. В ячейки плетеного садка, опущенного в воду, несколько карасей просовывают свои тупые головы. Весь улов, разумеется, папы Жоры. Он курит и зорко глядит за поплавком. А мне скучно.
– Что-то не клюет, – говорю с тоской. – Мне нужна кора, для кораблика…
– Ладно, иди. Заодно и червей накопай, – дает мне большой складной нож.
Иду в лес. Вонзив лезвие в землю, отрезаю пласт. Никаких червей здесь нет. Ну и ладно, я честно искал.
В голубоватых лучах, пробивающихся сквозь кроны, танцуют пылинки. Под ногами – осторожно, не наступи! – ягодка земляники. В шею впивается комар. Хлоп! Повсюду валяются огромные куски сосновой коры – хватит на пять кораблей! Но добегу во-он до той сосны. Выбегаю на опушку и… замираю.
На