Уинстон Черчилль. Темные времена. Дмитрий Львович Медведев

«Германия в ее нынешнем состоянии будет продолжать стремиться к господству над всей Юго-Восточной Европой», – предупреждал британский политик. По его мнению, после падения Австрии значительно ухудшится ситуация для Чехословакии, которая «когда-то была самым развитым промышленным регионом Австро-Венгрии». Отыне Чехословакия находится в военной и экономической изоляции, и без «проведения переговоров с целью реализации мер по обеспечению ее права на использование путей сообщения» это государство вскоре «одним махом может быть полностью отрезано от остального мира»²⁸⁰.

      Какой выход из сложившейся ситуации предлагал Черчилль? Объединение народа. «У британской программы перевооружения и британской внешней политики должна быть моральная первооснова, – убеждал он. – Нам нужна цель, которая сплотила бы наш народ, вдохновила его и позволила бы нам заручиться его искренней поддержкой». Также он признал необходимость создания «концепции», которая позволила бы «расшевелить» другие страны. В качестве таковой он предлагал вернуться к идее коллективной безопасности и не только «твердо заявить о нашей приверженности положениям Устава Лиги Наций»²⁸¹, но и расширить международное сотрудничество, заключив «великий» франко-англо-советский союз.

      Чемберлен тоже размышлял над этой идеей. Он беседовал насчет «Великого альянса» с министром иностранных дел Галифаксом, а также передал этот план на рассмотрение начальникам штабов и экспертам внешнеполитического ведомства. Сама идея ему показалась «привлекательной», но ровно до той поры, пока дело не касалось ее реализации. «Достаточно взглянуть на карту, чтобы увидеть, что Франция и мы ничего не можем сделать для спасения Чехословакии от вторжения немцев», – признался премьер-министр своей сестре²⁸².

      В этом и заключалась основная ошибка Чемберлена, отказывающегося принимать внешнеполитические и геополитические реалии. Черчилль же продолжал говорить так, как будто война уже началась. «А разве у кого-нибудь повернется язык назвать нынешнюю ситуацию миром? – спросит он во время своего очередного выступления в палате общин в марте 1938 года. – Разве это не самая настоящая война, хотя пушки пока и молчат? Разве в ходе развернувшегося международного конфликта не одерживаются победы и не завоевываются территории? Разве не переносятся границы и не покоряются целые народы?»²⁸³. Вспомните Китай, Эфиопию, Рейнскую область. А теперь еще и Австрия. «Когда-то мы твердо стояли на ногах, но стоило нам отступить на пару шагов назад, как мы утратили опору, – не унимался Черчилль. – Стоит нам еще немного попятиться, и мы низринемся в пропасть»²⁸⁴. Он сравнивал свою страну с «коровой, уныло мычащей то в Берлине, то в Риме, в то время как тигр и аллигатор уже приготовились ее съесть»²⁸⁵.

      «Ваше выступление потрясающее с первого до последнего слова», – даже не пытаясь сдерживать эмоций, признался Черчиллю Роберт Бутсби (выделено в оригинале. – Д. М.)²⁸⁶. «Замечательный