– Да, странно. Это колокол затрезвонил? А вон, видишь, фонари вдоль причалов? Ничего не забыли, до последней мелочи, чтоб поймать этого типа!
– Удачи им не хватает, вот чего. Не будет им удачи, говорю тебе! Давай-ка спустимся и глянем через дверь, что там происходит в каюте.
– А если зверюга выпрыгнет и вцепится нам в глотки?
– Если он выпрыгнет, Дэйв, он ничего нам не сделает.
Он вытащил кольт и показал брату.
– Ты видишь, как я с ним в случае чего управлюсь, малыш? Я не промахнусь по такой мишени, как волчье сердце, если уж Команчу приспичит поссориться с нами.
– Ладно, иди первым. Я не собираюсь добывать славу таким способом!
И Дэвид пошел за братом.
Они спустились по ступенькам к двери каюты, которая была широко распахнута; Эндрю посветил фонарем внутрь и обнаружил весьма странную картину! Там, на полу, лежал огромный пес, и скрученные из разорванной простыни полосы связывали все его четыре лапы вместе, а повязка вокруг головы надежно стягивала челюсти и затыкала пасть.
– Пресвятое небо! – только и мог вымолвить Дэвид. – Он сделал это в одиночку! И тихо! Но ради чего он трудился, связывая волка?
– Я объясню тебе, ради чего, Дэйв, да только ты станешь надо мной смеяться.
– Ну, попробуй.
– Одиночка Джек знал, что, когда он вырвется на свободу, пес побежит за ним, и если на палубе еще будут люди, Команч на пути к воде разорвет им глотки. Так что он обезвредил Команча, прежде чем самому сбежать.
– Энди, ты скоро сделаешь из Одиночки Джека святого!
– Как бы то ни было, факт налицо. Он связал Команча. Если ты найдешь тому лучшее объяснение, скажи мне!
Но Дэвид молчал, лениво подталкивая носком ботинка распростертое тело зверя.
– Ты посмотри, какой в его глазах горит зеленый дьявольский огонь, – сказал он. – Это все тот же Команч. И я, признаюсь, озадачен. Как этому парню удалось его связать? И как он вообще заманил его в воду, чтоб тот спас его?
– Я не собираюсь впадать в мистику и выдумывать проблемы такого сорта, когда их и так более чем достаточно. Но вот что я тебе скажу: это просто еще одно доказательство того, о чем я говорил тебе еще до того, как с Команчем так управились. В этом паршивце есть изрядная доля собачьей крови, и в нем просто проснулись собачьи качества, когда пришлось туго. Как еще можно объяснить это? Он слышит тревогу, видит в воде человека, полумертвого, и уже сама возможность побороться с течением возбуждает Команча. Инстинкт спасения жизни, унаследованный им от предков, начинает работать. В воде он ныряет, отыскивает тонущего человека и тащит его на нашу яхту, но не потому, что считает ее безопасным убежищем, а просто потому, что это ближайшее более-менее надежное место.
Дэвид слушал и кивал.
– Ну ладно, – сказал он. – Я признаю, что ты более-менее логичен. Но, Энди, в то же время я чувствую, что здесь есть что-то еще. Что-то чертовски таинственное есть во всем этом происшествии! Такой дьявол в образе собаки не мог за две секунды превратиться в ручного песика.
– Ты