Петров. Боже мой, а почему же у вас это всё на стенке висит? Зачем?
Булгаков. Вот призывают «крепко ударить по булгаковщине» и не допускать белогвардейских пьес на советскую сцену.
Звонок, Любовь Евгеньевна открывает, входит новый гость, художник, похожий на молодого профессора, тонкий в круглых очках (Сергей Топлёнинов).
Булгаков. А в это время пьесы Маяковского ставятся и с восторгом принимаются, его называют новым Гоголем и Мольером!
Олеша. А, так ты просто завидуешь, белогвардеец!
Булгаков. Юрий Карлович, вы тоже, кажется, не пролетарий. И если хотите знать, то завидовать мне Владимиру Владимировичу не в чем. Я, по крайней мере, жив.
Звонки учащаются, появляются всё новые и новые гости, с дамами, квартира наполняется людьми.
Олеша. Ну, как же? Вчера вся Поварская от Кудринской до Арбата была забита людьми, на оградах, на крышах стояли люди. Шло за гробом тысяч шестьдесят, если не больше! У него в подъезде девушки мышьяком травились!
Булгаков. Ну? И чему тут завидовать? И потом, если бы меня печатали так, как его, то ещё неизвестно, что в моём подъезде творилось бы! Сам факт его самоубийства – ужасен. Человек не смог жить в духоте. Я, может, и сам хотел… Но раз это сделал он, то я точно не буду. Следовать примеру позёра и хама…
Олеша (вскочил, рвётся к Булгакову). Ты!
Его удерживают.
Катаев. Михаил Афанасьевич…De mortuis aut bene aut nihil.
Булгаков. Нет уж извините, Валентин Петрович! Мы говорим о поэте, а поэт бессмертен, даже когда он застрелился.
В квартире становится очень тесно, но Булгаков этого как будто не замечает.
Булгаков. Новый, необычный поэт Маяковский. Новые формы он ищет! А на деле – «взвейтесь» да «развейтесь». Сплошная конъюнктура. Очень хочет понравиться, а вся новизна состоит в знаменитой «лесенке»! С Пушкиным он на короткой ноге! Есть в этом что-то от Треплева, тот тоже всё новые формы искал и писал странные пьесы. И застрелился, помнится, так же, как и Маяковский. Только вы забыли прочитать, что у Чехова пьеса о самоубийстве Треплева называется комедией! Комедия! Чехов предлагает нам посмеяться над тем, как ловко он расправился с искателем новых форм. Потому что новые формы не бывают сами по себе, они бывают только ради чего-то, ради нового смысла! Если нет смысла, то на одной форме далеко не уедешь! (Заметил Лямина с женой. Подходит, тепло жмёт руку). Коля, здравствуй, ты давно здесь? Наташа! Садитесь-садитесь! (Подмигивает Топлёнинову, ещё кому-то)
Ильф.