Из-за обстрелов обстановка с каждым днем становилась все опаснее. В итоге мы были вынуждены перебраться из нашей квартиры в полуподвальное помещение, а днем, во время авианалетов, прятаться в так называемой щели, вырытой жильцами крытой траншее, которая, по распоряжению домоуправления, должна была быть во всех дворах. При каждом налете авиации все обитатели дома спускались туда, и некоторые из них все время тащили с собой тяжеленные чемоданы со скарбом – в том числе и упомянутая выше Мария Григорьевна. Мы же всегда были налегке, у нас не было никаких ценных вещей типа семейного серебра. Единственное, что мы берегли, – это папину диссертацию, по его просьбе она находилась всегда рядом с бабушкой. Для папы было важно сберечь этот экземпляр, так как защита состоялась в середине июня, буквально перед самым началом войны, и утверждение ВАК[18], естественно, не было получено.
Морока была у нас с этими соседскими чемоданами. Мало того что при бомбежках дамы падали в обморок, сея панику среди жильцов, и нам приходилось приводить их в чувство и в порядок (они теряли контроль над естественными процессами организма), так еще и, внимая их жалобным просьбам, тащить чемоданы обратно. К вещам Марии Григорьевны, так откровенно радостно приветствовавшей приход немцев, никто даже не прикасался, и она, отдуваясь, тащила их сама. Бабушке, сердобольной душе, готовой приходить на помощь людям своего же возраста, однажды я категорически запретила помогать этой соседке и сама не стала – подулись и на том успокоились.
Появилась новая напасть – раньше обычного времени похолодало. Зима выдалась на редкость снежной и морозной. Как говорила Ф. Раневская: «Старожилы не помнят…» Теперь надо было думать еще и о том, как победить холод, не превратиться в ледышки. Положение становилось очень серьезным. Часто вода, оставленная, как обычно, на своем месте в коридоре, покрывалась корочкой льда. В мирное время наша большая комната зимой отапливалась печкой, на которой готовили еду при помощи угля-антрацита. Но в этом году топливо заготовить не успели, и в нашем распоряжении были только его жалкие остатки. Значит, надо думать, как продержаться зимой. Решение пришло незамедлительно. В соседнем огромном дворе мединститута было много бесхозных сухих кустарников и мелких деревьев, давно нуждающихся в вырубке и чистке, да и в нашем уютном дворике такие встречались. Вот мы с бабушкой и решили заняться нужным делом – и саду полезно, и нам будет обеспечено тепло.
В те короткие промежутки времени, когда канонада прекращалась или хотя бы стихала, мы, вооружившись пилой и топориком, «выходили на дело». Но с каждым днем эти промежутки становились все короче, и заготовка дров стала мероприятием, связанным с риском для жизни, в чем мы вскоре окончательно убедились. Когда