«Сераскиру, старшинам и всему обществу.
Я с войсками сюда прибыл.
Двадцать четыре часа на размышление – воля.
Первый мой выстрел – уже неволя.
Штурм – смерть».
Вручив турецкому парламентеру сие послание, ему было сказано изустно, что естьли после срока не выбросят белого флага, то войска русские пойдут на штурм.
Генерал – аншеф Александр Васильевич Суворов – Рымникский положил провести последний, важный, по его разумению, военный совет. Он хотел, чтобы каждый военачальник исполнился, как и он сам, решимости взять крепость или умереть. Одевшись в свой парадный мундир, увешенный орденами, он вышел к своим генералам, которые встретили его стоя. Посадив и бросив на них свой проницательный взгляд, он, необычно хриплым голосом, обратился к ним:
– Как все вы ведаете, господа генералы, русские войска дважды подступали к Измаилу и были отбиты. Негоже нам, чтоб оное случилось и в третий раз. Сия крепость, хоть и неприступна, но мы должны его взять любыми путями, не жалея живота своего.
Суворов сделал паузу, взглядывая то на одного, то на другого генерала. Он видел, что все, как один, они наполнены решимости идти на врага. Он, исполненный гордостью за своих генералов, продолжил:
– Вы ведаете не хуже меня, что отступление произведет сильный упадок духа в войсках, порадует наших записных врагов и особливо высокомерных турок, кои будут гоношиться пуще прежнего. Оного не должно нам допустить во имя России и Императрицы!
Генерал-аншеф паки сделал паузу, теперь не вглядываясь в лица своих подчиненных, он смотрел на свои сцепленные пальцы. Наступила полная тишина. Наконец, он взволнованно обратился к ним с последними словами:
– Я решил овладеть крепостью или погибнуть под его стенами. – Суворов, неожиданно для себя, судорожно сглотнул. – Сие все, что я желал вам сказать.
Патриотическая речь многоуважаемого главнокомандующего вызвала еще больший подъем воодушевления в генералах, кои приготовились отдать свои жизнь за победу. Первому, кому дали слово высказать свое мнение был донской казачий бригадир Матвей Платов. Он не встал, а вскочил, воскликнув: «Штурм!», тут же порывисто встал со своего места Михаил Кутузов с твердым словом: «Штурм!».