Виселицу нельзя было не заметить… Она стояла на самом пути и невольно притягивала к себе взгляды. И отец увидел… Он остановился, вскинул руки, отпрянул назад и рухнул на дорогу.
Колонна пленных невольно приостановилась. Коля бросился в толпу, растолкал бойцов и нагнулся над лежащим в беспамятстве отцом:
– Папа!..
– Поднимите его скорей! – тревожно крикнул кто-то. – А то конвойный пристрелит!
Сзади слышались торопливые шаги и голоса ругавшихся эсэсовцев.
– Отойди, отойди, мальчик, – сказал тот же голос. – Эх, зачем ты отца расстроил?
Несколько рук подняли упавшего и быстро поставили на ноги.
– Ну, очнись… очнись!.. Пойдем!..
Отец медленно приходил в себя. Изо рта у него текла тонкая струйка крови. Двое пленных взяли его под руки, и колонна вновь двинулась дальше.
Коля бежал за колонной до самого концлагеря. Ворота за пленными захлопнулись. И мальчик медленно добрел назад.
Глава третья. Погоня
На улице кто-то тихонько окликнул Колю. Он обернулся. Позади стоял дядя Никита.
– Иди за мной, – сказал он, беспокойно оглядываясь по сторонам. – Тебе мать, наверное, про меня говорила?
– Говорила…
– Ну вот, так ты иди… Но в ворота не входи, а пойди задами да перелезь у сарая через забор. Не надо, чтобы тебя со мной видели… Понял?..
– Понял.
Никита слегка хлопнул Колю по плечу и пошел через площадь к Ярославской улице. Он жил в небольшом домике за высоким забором. Там, где кончалась эта улица, начиналась окраина.
До войны дядя Никита заведовал городской баней. Работа у него была невидная, но, как он сам любил говорить, «горячая». Никто не удивился, что он остался в городе, когда пришли гитлеровцы. Он продолжал топить баню, теперь уже для немецких солдат, и комендант Курт Мейер считал его человеком полезным.
Но, когда Никиту Кузьмича Борзова назначили заместителем бургомистра, выяснилось, что в этом хилом на вид человеке живет настоящий дьявол. Никто лучше его не мог организовать облаву, когда надо было отправить в Германию очередную партию жителей. Он мобилизовал инженеров и заставил их восстановить разрушенную электростанцию; ну, а что касается бани, то она работала бесперебойно.
Жители города не любили Никиту Кузьмича. Если раньше его звали по имени-отчеству, то теперь за ним накрепко утвердилась презрительная кличка «банщик». Никита Кузьмич знал об этом, но только зло усмехался. «Ничего, – говорил он, – «банщик» себя еще покажет. У меня тут некоторые получат такую баньку, что кровью умоются»…
Коля шел шагах в двух позади Борзова, который важно нес свою щуплую фигуру, стараясь всем своим видом показать, что он лицо значительное и является представителем власти.
Если бы не последний приказ матери, Коля никогда бы не пошел к «банщику». Да и тот, как видно, не очень-то этого хочет. Боится, чтобы его самого не заподозрили.
Они