Тритон подплыл ближе, я же немного отодвинулась.
– Ущипни! – требовательно повторил он.
Я ущипнула. Он так и взвился.
– Ай! Шкуру-то зачем сдирать? – потер он руку. – Значит, ты – настоящая?
Я кивнула. Тритон проплыл вокруг меня.
– Ты даже красивее, чем я воображал. А я часто мечтал, как тебя увижу.
Я ничего не ответила.
– Хотя мне очень не хотелось, чтобы ты увидела меня в камере.
Он сделал еще круг, собирая разбросанные украшения, поднял с пола несколько журналов и сунул в щель в стене, а куртку затолкал под тюфяк.
– Здесь не место для юной барышни. – Тритон подплыл совсем близко и взял меня за подбородок.
Я заставила себя держаться спокойно. Он погладил меня по щеке, провел пальцем по ямочке, стирая слезы, смешивающиеся с морской водой.
– Эмили, – прошептал тритон.
Это действительно был он, мой папа! Мы заключили друг друга в объятия.
– Ты у меня еще и русалочка, – пробормотал он мне в ухо.
– Но не все время.
– Понимаю.
– А твоя мама где? – вдруг спросил он, разжимая объятия. – Она здесь? С ней все в порядке? Или… – он бессильно уронил руки, – она встретила кого-то другого?
– Разумеется, нет! – И я прижалась к нему.
– Узнаю мою Пенни, – улыбнулся он.
– Пенни?
– Ну да. Так я ее звал, будучи уверенным, что мне выпал счастливый пенни. Полагаю, в самом конце это выглядело не слишком удачной шуткой. – Он улыбнулся. – Так, значит, она меня не забыла?
– Ну… – я не знала, что ответить, – она до сих пор тебя любит.
В конце концов, это же чистая правда, ведь так? Иначе мама вряд ли бы расстроилась, вспомнив случившееся.
– Она тебя не забыла. По крайней мере, уже вспомнила.
– Как это?
– Сейчас объясню.
И я рассказала ему о Б-зелье, о мистере Бистоне и о том, как водила маму к Радужным камням. А еще о нашем плавании к Большому Тритоньему рифу.
– То есть она здесь? Совсем рядом? – вскричал он.
Я кивнула. Он пригладил волосы и принялся плавать кругами.
– Пап! – произнесла я вслух это странное слово. – Она там меня ждет. Нельзя, чтобы ее тоже посадили в тюрьму. – Я подплыла поближе к отцу. – Мама ведь даже плавать не умеет, – добавила я тихо.
– Не умеет? – Он расхохотался. – О чем ты, дочка? Пенни плавает как рыба. Лучше всех, за исключением русалок, конечно.
Моя мама? Плавает как рыба? Настала моя очередь хохотать.
– Наверное, это умение исчезло вместе с воспоминаниями, – грустно предположил отец. – Мы плавали с ней повсюду. Она специально посещала курсы подводного плавания, чтобы не отставать от меня. Мы были даже на затонувшем корабле. Там я и сделал ей предложение.
– Она до сих пор тебя любит, – повторила я.
– Да, наверное. – Он подплыл к столу, я последовала за ним.
– Что