Потом, не устояв перед искушением, я сняла с его головы бумажную корону, водрузила на собственную макушку и вышла из ресторана.
4
Через десять минут я снова была у дома с многоскатной крышей и террасой.
И снова оставила свой мотоцикл в квартале от него. Окна домов по обеим сторонам улицы были темны, все обочины заставлены машинами, а над портом в небо поднималось жутковатое свечение натриевых ламп. На улице царила тишина.
Я заметила одну странную вещь, происходящую всякий раз, когда люди уезжают из дома на «Скорой». Они всегда забывают запереть за собой входную дверь. Они просто об этом не думают – у них есть заботы поважнее. Сотрудники бригады «Скорой помощи» тоже никогда не запирают двери – это не входит в их обязанности.
Поэтому я ничуть не удивилась, увидев, что выходящая на улицу дверь дома не заперта.
И вошла в дом.
Он еще не вернулся. В ночь с пятницы на субботу отделения экстренной медицинской помощи во всех больницах Окленда под завязку полны народа. Несмотря на то что у него сломаны нос и ребро, ему наверняка пришлось немного подождать. Окленд – большой город, и в нем часто творится насилие. Его уже не так много, как в былые времена, но людей все еще могут подстрелить, сбить машиной или ударить ножом. Каждый день случаются несчастья, а в пятничные вечера и ночи с пятницы на субботу в людях, похоже, просыпается все самое плохое. Врачи и медсестры в отделениях экстренной медицинской помощи не станут бросать все ради парня, у которого сломано ребро и сплющен нос. От простого перелома ребра еще никто не умирал. Но они не станут и вечно держать его на стуле в приемной. Ведь он явился к ним не с каким-то растяжением лодыжки. По моим прикидкам выходило, что придется ждать его возвращения час, максимум два. Все зависело от того, насколько медики в эту ночь загружены работой. И от того, сколько несчастий нынче обрушилось на людей, с которыми я, скорее всего, никогда не встречусь.
Я обыскала кухню и обнаружила пакет молотого кофе марки «Пит». Что ж, могло быть куда хуже.
Я сделала в кофемашине большую чашку, уселась и стала ждать.
Когда до трех тридцати оставалось всего несколько минут, услышала, как открывается входная дверь. Я не потрудилась встать и не беспокоилась о том, что вместе с ним сюда явится полиция. Он никогда никому не скажет, что ему надрала задницу какая-то девчонка, которую он сам пригласил в свой дом. И уж о чем он вовсе не думает, так это о том, что я могу все еще быть у него дома. И о том, что я вернулась сюда.
Я подождала, когда он закроет дверь.
– Роберт, – сказала я и включила свет.
– Какого черта! – Он в буквальном смысле слова отпрыгнул назад.
Его нос был частично закрыт белым бинтом, и от этого перелома оба его глаза обрамляли синяки. На лбу у него виднелось несколько швов – там, где он ударился головой о журнальный столик. Вероятно, под рубашкой у него были эластичные бинты. Если у тебя сломаны ребра, этому горю мало чем можно помочь, надо просто ждать, когда они срастутся, не делая ничего,