Навстречу миру. Йонге Мингьюр Ринпоче

думал о возможности поедания рыбьих потрохов и использовал свое воображение, чтобы познакомиться с экстремальными голодом, холодом и одиночеством… но как-то забыл представить железнодорожную станцию и мучительные переживания того, что стою один в этой мрачной, пульсирующей убогости, чувствуя себя настолько чужим среди других путешественников, задевающих мои одежды, что с таким же успехом мог бы оказаться на Луне. Мне не понадобилось много времени, чтобы ощутить на себе все пренебрежение к человеку без статуса. Несмотря на то что на мне были монашеские одежды, я чувствовал себя объектом тщательного изучения, но не уважения. В Индии не уважают монахов. Даже индуистские садху не почитаются в городах, только в деревнях. Это сильно отличается от старого Тибета, где люди, посвятившие себя духовным исканиям, всегда пользовались уважением. Дети росли в атмосфере почитания монахов и монахинь. Будда – не только исторический гуру, но и живое присутствие, воплощенное в монашеских одеждах; по этой причине очевидное проявление неуважения всегда заставляло меня немного грустить.

      Когда подъехал поезд, пассажиры схватили своих детей, животных, большие чемоданы, огромные тюки, перевязанные веревками, и, толкаясь и пихаясь, полезли в вагон. Мой рюкзак постоянно застревал в толчее, и мне пришлось резко дернуть вперед, чтобы освободить его. Я забрался в вагон последним и начал поездку в ужасе, распластанный по двери, прижатый к ней человеческими телами. Я ничего не видел, но зато чувствовал ужасный запах. Мне пришлось открыть рот, чтобы хоть немного вдохнуть. Следующие несколько минут мой ум был ошеломлен, и я ничего не мог с этим поделать.

      Мое буддийское обучение познакомило меня с бескрайним осознаванием моего естественного ума. Мы сравниваем его с простором небес и океана – эти образы должны вызывать у нас ощущение безграничного простора, хотя осознавание более безмерно, чем небо и океан вместе взятые. Как только мы по-настоящему поймем, что осознавание присутствует всегда, научимся отпускать обусловленный и ограниченный контекстом ум и постигнем, что мы и есть это всеохватывающее осознавание, тогда наши мысли и эмоции будут проявляться как волны или облака, неотделимые от него. С таким постижением нас больше не увлекают истории, заставляющие наш ум ходить по кругу или скакать, как сумасшедшая обезьяна. Если мы позволяем уму оказаться в ловушке этих историй, нам сложно выявить осознавание. Как мы все знаем, метеоусловия внутри осознавания часто становятся штормовыми. Но чем больше мы знакомимся с ним как с неотъемлемым качеством своего ума, тем меньше нас волнует погода. Волны возникают, а облака проходят мимо – если мы не застреваем в них, они не влияют на нас. Наша чувствительность усиливается, и мы учимся доверять пониманию осознающего ума. Я сталкивался с волнами ураганной силы – но лишь на краткие периоды; и сейчас в битком набитом поезде я не мог точно сказать, было ли мое стесненное дыхание результатом давления на тело или страха в сердце.

      Спустя