Смерть сына открыла ее сердце исследованию непостоянства и смерти, которое в конечном счете вышло далеко за пределы ее личной истории. По словам этой женщины, она смогла раздвинуть свои границы потому, что «после того как я потеряла сына, мне уже нечего было бояться». Она превратила свое горе в мудрость.
Мы можем учиться у нее, и при этом нам не обязательно проходить через такую же трагедию. Если мы отрицаем или обходим стороной страх физической смерти, то смерть маленького «я» не окажет долгосрочного эффекта. Но работая с такими мини-смертями, мы можем ослабить тревогу, сопровождавшую физический конец нашего тела. Непостоянство и смерть взаимосвязаны, но если мы не готовы пройти этот путь от начала до конца, то упускаем огромные преимущества, которые дает непрерывное умирание. Если мы подходим к смертности наших тел, не обращая внимания на мини-смерти повседневной жизни, мы словно принимаем бриллианты за гальку и выбрасываем их прочь. Ничто не длится вечно, все меняется, и принятие этого факта способно превратить страх умирания в радостную жизнь.
Я умирал прямо сейчас, в этом поезде, начав свое путешествие. Я умирал для своей прошлой жизни. Я сделал то, что запланировал: взял такси в Гаю и самостоятельно купил билет в Варанаси. Теперь мне надо было перестать сопротивляться переменам, череду которых я сам же и запустил, и принять тот факт, что звуки и запахи поезда могут быть таким же основанием радостной жизни, как и любые другие обстоятельства, в которых я оказывался.
Глава 5
Пусть возникнет мудрость
Как только мы переходим от веры в то, что вещи неизменны, к опыту того, что все преходяще, напряжение между нашими ожиданиями и реальностью – такой, как она есть, – исчезает. Тогда мы понимаем, что беспокойство этого момента уйдет и что, если мы будем пребывать в осознавании, ситуация изменится сама по себе. Нам ничего не надо для этого делать. Неотъемлемая природа всего – это изменения. Именно наша поглощенность проблемой удерживает ее в нашей жизни. Но если мы хотим отпустить ее, это проще сказать, чем сделать. Мы не умеем покоиться в неконцептуальном состоянии ума в непосредственном переживании этого. Мы настолько привыкли отождествляться со своими представлениями о том, кто мы есть, и сливаться с людьми, местами, машинами и домами, что переживание природы ума, освобожденного от всего привычного содержимого, может оказаться пугающим. Его можно спутать с ничто, своего рода абсолютным уничтожением. Если мы не распознаем это состояние как наш истинный дом, то стараемся как можно быстрее убежать и ищем, где бы нам закрепиться. Это значит, мы ищем какую-то знакомую идентичность, чтобы заново слиться с ней. Лучшее, что можно сделать в такой ситуации, – это ненавязчиво расслабить ум, обратить его к проявлениям осознавания. Пустотность и всеобъемлющее осознавание обладают качеством познания, или знания. Это не ничто. Таким же образом, как дыхание может служить опорой в практике