– Погоди… я знаю. Ща Макару позвоню, я его столько раз выручал, пусть он теперь тоже…
Раздалось негромкое попискивание кнопок мобильника.
– Макар? Макар, брат, помогай! Ты на смене? Слушай, беда! Мои собаки девку порвали… да не знаю какую! В огород залезли, ну я сдуру псов и выпустил, думал, бичи опять за жратвой пришли, в прошлый раз у меня гуся упёрли… что? Нет, за посёлком. Друган, подъезжай, тут ждать нельзя…
Он говорил что-то ещё, но я уже не слышала, снова соскальзывая в темноту.
Следующим, что привело меня в себя, были чьи-то бесцеремонные, вызывающие боль прикосновения. В первый миг, решив, что это снова собаки, я дёрнулась, попыталась закричать, и услышала чей-то удовлетворённый смешок:
– Живая!
С трудом приоткрыв веки, увидела вокруг себя несколько мужских фигур, затянутых в чёрную форму, а неподалёку – машину с синими маячками, яркий свет фар которой заливал всё вокруг. Толстый хозяин огорода суетился радом, заискивающе заглядывая в глаза одному из прибывавших полицейских.
– Чё скажешь, Макар? Можешь помочь?
Полицейский фыркнул.
– Ты натравил собак на детей! Чем я могу тебе помочь?
– Но ведь… ведь можно же связаться с их родителями, договориться… я заплачу, сколько надо, ты знаешь! И тебе…
– Да погоди ты, "заплачу", – передразнил полицейский Макар. – Сначала надо узнать, что это за птицы. Может, их родители мне больше заплатят за то, чтобы я тебя твоим же псинам скормил.
Судя по раздавшемуся гоготу остальных, это была шутка, но хозяину огорода она смешной не показалась.
– Макар… но ты же… я же тебе всегда… мы же…
– Не суетись… Эй, на дереве! Слезай уже, к маме-папе поедем.
Я попыталась повернуть голову, чтобы увидеть Яринку, но тело снова перестало мне подчиняться. Оно стало совсем слабым, моё бедное тело, и уже не чувствовало ничего, кроме онемения и подступающего холода. К счастью, я ещё могла слышать. И, судя по тому, что дрожащий Яринкин голос раздался совсем рядом, поняла, что с дерева она всё-таки слезла.
– Помогите ей, пожалуйста, отвезите в больницу!
В ответ ей буркнули что-то неразборчивое, а ко мне снова прикоснулись чьи-то руки. И на этот раз не оставили в покое, подняли с земли, понесли, положили на что-то мягкое.
– Суки, хоть постелите что-нибудь! – взвыл чей-то голос. – Сейчас всё сиденье мне кровью уделаете!
– Я оплачу химчистку, – снова залебезил где-то неподалёку хозяин собак, а Макар велел:
– Ты, рыжая, лезь к ней назад. А остальные пешком до участка топайте.
– Я всех довезу, – снова зашелестел толстый, а я почувствовала прикосновение к щеке прохладной ладони и услышала тихий Яринкин плач:
– Дайка… Даечка, прости меня, я испугалась…
От того, что теперь она рядом, мне стало спокойно, окружающее пространство