Я повернулся и ушел.
Прошло какое-то время. Может быть, год. Я был на танцплощадке Дома офицеров. Познакомился там с одной девчонкой – студенткой пединститута. Выяснилось, что живем почти рядом. Я пошел ее провожать. Подошли к этому самому поселку барачного типа.
– Ну, вот я и пришла. Спасибо.
– Слушай. Я этот поселок знаю. Тут один старик вон из того барака пытался с жизнью покончить.
Мне стало как-то не по себе. Теперь про этого мужика сплетни пойдут. Ну что поделаешь, слово не воробей, вылетело, не поймаешь. И я попытался исправить положение:
– Мне пришлось его переубедить.
– Ничего у тебя не получилось. Старик-то умер. Повесился.
Я шел домой и думал: «Значит, ему очень надо было умереть. И спасал я его, выходит, зря. Впрочем, нет. Просто не подвернулся еще один, который бы его из петли вытащил, а потом, может быть, и обошлось бы. Да и водителя того трамвая я наверняка спас от тюрьмы. Попробуй, докажи, что мужик сам под трамвай полез. Свидетелей-то нет. Ну, а если я свидетель? Еще лучше! Тогда точно из свидетеля загремел бы в единственного обвиняемого. А мужика жалко. Не нашлось человека, который бы мог понять его, помочь ему и остановить. Да не физически остановить, а по-настоящему».
Чувство вины не однажды посещало меня потом, когда умирали мои друзья и родные, а я по многочисленным причинам не успевал помочь им, опаздывал. И теперь я готов провозгласить главный лозунг человека: «Люди, берегите друг друга!»
Разойдись!
Было это в начале пятидесятых. В общежитии Горьковского госуниверситета, недалеко от площади Лядова у меня был очень хороший товарищ. Толя Барышников. Приехал учиться из Хабаровска. Ритм жизни в общежитии, конечно, сильно отличался от моей домашней обстановки. Там, в общежитии, мне нравилось больше, чем дома, и я бы, пожалуй, с удовольствием поменял свое теплое, домашнее житие на эту бурную, полную событиями жизнь в большом студенческом коллективе. Поэтому я часто пропадал там вечерами, а иногда и участвовал в праздничных церемониях по распитию живительной влаги. Много не пил – так, по чуть-чуть. А событий в этой большой студенческой компании было действительно много.
Один парень со второго этажа, на один курс старше нас, был особенно заводной. Когда приобретал определенную градусную кондицию, он вдруг вскакивал из-за стола и кричал: «Разойдись!» Все знали эту его привычку. Знали также бесполезность попыток удержать его. Расходились и в очередной раз смотрели, как он разбегался и прыгал в открытое окно рыбкой. У непосвященного человека эта процедура вызывала высшей степени очумение. Выход из заторможенного оцепенения наступал не сразу. А циркач переворачивался в воздухе и приземлялся в цветочную клумбу. Что это было? То ли сюрприз для новичков, то ли сдвиг по фазе в кумполе спецвычислителя циркача. Ребята говорили – второе.
Мне рассказывали, что в этот раз ребята сначала принимали гостей, а потом